— А кто же будет чинить розетки, сантехнику и мебель? Неужели тоже жена?
Татьяна Дмитриевна недовольно поджала губы и прищурилась:
— Думаю, мой сын в скором времени будет зарабатывать достаточно, чтобы передать тупую грязную работу соответствующим людям.
На вокзале они пересели в автобус, и Наде пришлось ещё раз пережить холод мартовского вечера, а потом неудобство раскачивания на каблуках в плотной толпе усталых и не слишком приветливых людей.
— Ты планируешь обзавестись машиной, когда освоишься на работе? — спросила Надя у Толика как можно более дружелюбным тоном, но мать опередила его с ответом:
— Ни в коем случае! Это слишком опасно! Ты знаешь, сколько людей ежегодно гибнет в авариях на дороге?! Десятки тысяч! Неужели ты готова ради комфорта рисковать жизнью членов своей семьи?! Я была о тебе лучшего мнения, Надежда…
— Я просто спросила… — пробормотала Надя в своё оправдание.
Впрочем, у её папы всегда была машина, сколько она себя помнила, и ни разу он не получил на дороге ни одной царапины, хотя и попадал иногда в ДТП.
В театре настроение её немного улучшилось: постановка оказалась очень интересной и красивой. К тому же, Татьяна Дмитриевна на этот раз разрешила Толику сесть посерединке и не докучала Наде своими лекциями во время представления.
Но антракт вылился в настоящую катастрофу.
Начиналось всё мирно, походом втроём в буфет. Правда, там всё оказалось очень дорого, и Татьяна Дмитриевна позволила молодым выпить только по чашке чая, а потом ещё минут пять вздыхала:
— Кто бы мог подумать! Стакан кипятка и пакетик — сто пятьдесят рублей! Настоящий грабёж… Я надеюсь, Надя, что, выйдя замуж, ты не станешь так транжирить семейный бюджет. Впрочем, я за этим прослежу…
А вот это было уже слишком.
— Как… проследите? — оторопело уточнила Надя.
— Очень просто! Буду контролировать ваши расходы.
Надя всё равно не понимала, как именно Татьяна Дмитриевна планирует это делать. Ходить с Надей по магазинам за покупками и следить за каждым её шагом? Это ведь физически невозможно… Требовать ежедневного отчёта? Безумие какое-то…
Надя похлопала глазами, уже побаиваясь задавать потенциальной свекрови уточняющие вопросы: ей всерьёз начало казаться, что та не совсем в себе. Татьяна же Дмитриевна, нисколько не смущаясь, продолжила мысль:
— Мы ведь будем вместе жить…
— Вместе..? — прошелестела Надя, от волнения теряя голос.
— Ну конечно. А ты где планировала? У тебя есть отдельная квартира? Впрочем, даже если так, это исключено: мне необходимо убедиться, что у вас в семейной жизни всё будет идти правильно. По крайней мере, первые несколько лет. К тому же, я смогу помогать вам с ребёнком. Например, гулять с коляской.
Для этого совершенно необязательно жить вместе, но Надя не стала возражать. Она внезапно поняла, что Толик — вовсе не последний холостяк на Земле, и она не обязана идти на любые жертвы, чтобы стать его женой. Тем более, что познакомиться с ним лично и испытать к нему хоть какую-то симпатию ей до сих пор так и не удалось, благодаря его излишне навязчивой матушке.
Надя молчала остаток вечера и они мирно досмотрели балет, но дома она сказала маме, что ни за какие коврижки не станет невестой Анатолия.
Глава 4. Примирение с грубияном
В субботу Надя отправилась в больницу прямо с утра, отложив все дела на потом. Нужно было проверять тетради, помогать маме с уборкой, готовить на завтра большой обед (они всегда после воскресной службы устраивали семейную трапезу и приглашали ещё гостей), но — там покинутые дети страдают, и это важнее всего.
Надя встала пораньше, испекла домашнее печенье с изюмом и сварила компот из сухофруктов: статьи в интернете утверждали, что всё это показано при заболеваниях почек. Она откопала на антресоли самые нейтральные старые Ганины вещички: майки, штанишки, носки, а также достала давно валявшуюся без дела игру «Винни Пух и все-все-все» — и тоже взяла с собой.
Добрых вестей из центра пока не было: Светлана по-прежнему отсутствовала. Это тревожило Надю, и она отдельно помолилась Богу о вразумлении и благополучном возвращении Вариной матери.
Не ожидая никакого подвоха, Надя с радостью распахнула дверь палаты и — сразу наткнулась взглядом на мужчину, стоявшего у окна. Это был тот самый скандалист и грубиян. На этот раз он был одет в джинсы и свитер с высоким горлом и аккуратно причёсан. Глаза его уже не сверкали ничем не обоснованным гневом, но и не улыбались. Мужчина смотрел на Надю озабоченно, тревожно.
— Здравствуйте, — сказал он в первую же секунду.
— Добрый день, — откликнулась Надя, отводя взгляд, но вышло хрипло.
Этот человек заставлял её нервничать, словно он был пороховой бочкой и неизвестно, какое её слово или действие окажется той самой искрой.
Надя подошла к сидевшей на постели Варе, обняла и поцеловала её. Расспросила о самочувствии. Всё это время Надя ощущала на себе мрачный и внимательный взгляд незнакомца, словно она — муха в стеклянной коробочке, а он — дотошный инсектолог.
Варя чувствовала себя вполне сносно, правда, жаловалась на боль в ягодицах, которые злые тёти медсёстры нещадно кололи иголками два раза в день.
— Это нужно, чтобы выздороветь, — увещевала девочку Надя, — чтобы животик больше не болел, — но та не желала принимать такого устройства мира.
Когда пришло время раздавать гостинцы, Надя, разумеется, пригласила к угощению и Петю, а с ним, чтобы не показаться невежливой, — и его дядю. Дети очень хвалили и компот, и печенье, и за один присест слопали чуть ли не половину. Мужчина оказался скромнее — едва сжевал половину печеньки, а остальное убрал в карман. И ограничился простым «Спасибо». Но когда дети с энтузиазмом занялись игрой, Петин дядя попросил Надю выйти с ним на минутку в коридор.
— Я хотел бы попросить у вас прощения, — сказал он своим приятным, низким, чуть хрипловатым голосом, от которого у Нади побежали мурашки по плечам. — Позавчера я был, мягко говоря, не в форме…
— Почему? — решила вдруг пошутить Надя. — У вас была, насколько я помню, отличная спортивная форма. То есть, костюм…
Мужчина долго смотрел на неё с непроницаемым лицом, отчего она ужасно смутилась, а потом у него еле заметно дёрнулся уголок рта.
— Вы не сердитесь на меня? — уточнил он с лёгким удивлением. — Не обижаетесь?
Надя отрицательно покачала головой, отчего-то продолжая смущаться. Это было странное чувство раздвоения: ей хотелось бежать отсюда сломя голову и одновременно остаться здесь навечно, стоя лицом к лицу с этим странным, неприветливым, но таким необычным человеком. Она не знала никого, похожего на него.
— Вас зовут Надежда, верно? — спросил мужчина.
Она кивнула:
— Лучше просто Надя.
— А я Влад, — он зачем-то протянул ей руку, и она нерешительно вложила в неё свою ладонь.
Рука у Влада была большая, крепкая и тёплая — совсем не то, что тонкая холодная влажная лапка Толика — за такую руку хочется держаться.
Влад провёл пальцами по волосам:
— Я попал в затруднительное положение. Моя сестра уехала на месяц к родственникам в США, и за это время её сын, очевидно, не желая есть супы и каши, которые готовит бабушка, натрамбовался какой-то дрянью — и вот результат. К сожалению, между нами давно нет контакта, а может, и никогда не было. Думаю, в этом виноват я, ведь он растёт без отца, и мне бы следовало… но я не знаю. В общем, вы понимаете, я слегка растерялся, когда нашёл его скрюченным. А он ведёт себя так, будто это я виноват в его желудочных болях…
Надя видела, что ему непросто исповедоваться во всём этом. Она по опыту общения с отцом и братьями знала, как мужчины не любят признавать себя неправыми в чём-то и просить помощи. Поэтому положила руку на предплечье Влада и кивнула:
— Я всё понимаю. Не волнуйтесь, я буду его поддерживать и… постараюсь расположить к вам.