— Молодец, Мир. Теперь протри попку влажными салфетками, смажь кремом и надень новый памперс, — руководит жена, с гордостью смотря на меня.
Я справляюсь с салфетками, через одно место надеваю памперс и возвращаю на место штанишки. Крошка издаёт писк, устав от моих дёрганных движений, а меня начинает колбасить от ужаса, что сделал ей больно.
— Кирочка хочет кушать. Неси её ко мне, — улыбается Ника, вытягивая губы уточкой и переводя всё внимание на дочь.
Передаю ей ребёнка и валюсь на стул, выжатый, как лимон. Столько сил, столько энергии, столько нервов. Закатываю глаза, воздаю хвалу Господу за то, что не позволил причинить боль малышки, привожу скачущие мысли в порядок и подскакиваю от смачного, чмокающего звука. Кира жадно присосалась к разбухшему соску и усердно пытается выудить молоко, а я страшно завидую ей. Вот уже месяц как, мне не доступна такая роскошь. Ника позволяла трогать всё, кроме, ставшей последнее время, болезненно чувствительной груди. Как последний маньяк слежу за губами дочери, сглатываю слюну и уговариваю член не рвать джинсы.
— Я горжусь тобой, — шепчет Ника, поднимая на меня глаза, затапливая карамельной любовью. — Ты самый лучший.
С её подачи я тоже начинаю собой гордиться, ведь этот взгляд не врёт, жена действительно испытывает ко мне все эти чувства, за которые я люблю её ещё больше. Пусть весь мир катится к чёрту, когда у меня есть они. Сейчас мне настолько хорошо и спокойно, что я готов отдать контроль за городом, бросить бизнес, отойти от дел, скрыться с семьёй на необитаемом острове и купаться в их тепле. Достаточно Нике озвучить желание, подумать о чём-то, сразу разобьюсь в лепёшку, но сделаю.
Пока мысленно обещаю любимой рай на земле, Вероника засыпает в процессе кормления, и Кира отлипает следом за ней, а я пожираю взглядом освободившийся сосок, ставший темнее и ещё аппетитнее. «Два месяца, всего два месяца потерпеть» — уговариваю себя, подбирая слюни и сбегая в душ.
Глава 3
Вероника
Дома нас встречают сын, прыгающий от любопытства, Хавчик, вынюхивающий наличие яблок, и семья Неверовых в полном составе. Мирка игнорирует скрипящий кулёк и сразу цепляется за брюки Дамира, пытаясь взобраться ему на руки, а Полька отпихивает Макса и тянет руки к Кире, складывая губы в уточку и издавая непонятные звуки.
— Иди к тёте Поле, моя крошка. Какая она маленькая, какая красивенькая, вся в мамочку.
Глеб растерянно топчется на месте не зная, на кого выплеснуть свои эмоции — на маму, которую не видел четыре дня, или на Полю, захватившую обещанную сестрёнку. Целую его в щёчку и подталкиваю в сторону загребущей тётки, которая как раз села на диван и выпутывает из одеялка Киру. Та ворчит, куксится, морщит носик и сладко причмокивает, надеясь получить внеочередную порцию молока.
Мне бы, как прилежной хозяйке, организовать стол, уделить время гостям, но сил совсем не осталось, и единственное желание спрятаться в своей комнате и закрыться от суеты. Кира очень пунктуальна и требует грудь каждые два часа, что слишком выматывает из-за отсутствия полноценного сна.
— Иди, ложись, малыш, отдохни, — склоняется Мир и шепчет мне на ухо. — Я обо всём позабочусь.
Смотрю на Глеба, нависшего над Кирой и свернувшего губки в куриную гузку, на его несмелые попытки погладить крошку по голове, и умиляюсь той братской нежности, которая может быть только внутри семьи. Он обещает её защищать, картавя твёрдую «р», перечисляет игрушки, которые нельзя «ни в коем случае» трогать, и смешно разводит в сторону руки, объясняя запрет тем, что их ему подарил папа.
Мир улыбается, оставляет невесомый поцелуй в волосах и поворачивает меня к лестнице, отвесив лёгкий шлепок по попе для ускорения, и мне ничего не остаётся, как с радостью сбежать наверх и немного уделить время отдыху.
В спальне дышится прохладой из открытого окна, пахнет чистотой и свежестью постельного белья, а кровать навязчиво манит прилечь и закрыть глаза. Не борюсь с искушением, сбрасываю одежду, накидываю мягкий халат и ложусь, зарываясь в тёплое одеяло. Не замечаю, как проваливаюсь в сон, и выплываю из него от странных копошений в области груди.
— Извини, не хотел будить. Думал, получится самому подвесить Киру к сиське, не беспокоя тебя.
Виноватое лицо, беспокойство в голосе, сама по себе комичная ситуация, придают бодрости и вызывают глупый смешок. Подумать только, взрослый мужик, а решения, иногда, принимает на уровне мартышек, живущих животными инстинктами.