Мне требуется несколько секунд, чтобы вспомнить, что он задал вопрос.
— Нет, это не так, — говорю я, ненавидя то, как запыхавшийся мой голос звучит.
Он улыбается. Он мягкий, но я могу сказать, что он не настоящий. И это больше, чем что-либо еще, возвращает меня к реальности.
— Подожди. Почему ты думаешь, что это мое? — спрашиваю я с любопытством. Я просто женщина, гуляющая по художественной галерее. Откуда он мог знать, что я художник? — Ты знаешь кто я?
— Умная девочка, — говорит он, кладя руку в левый карман. Он выглядит слегка впечатленным.
Я хмурюсь.
— Кто ты?
— Я мог бы сказать тебе, — говорит он, склонив голову набок. — Но мне не особенно хочется.
Я выгибаю бровь.
— Почему нет?
— Потому что, — тянет он. — Я просто не хочу.
Забудьте его красивое лицо. Я не уверена, что мне нравится он или его отношение.
— Ладно, — пренебрежительно говорю я, снова поворачиваясь к картине.
И все же я чувствую его присутствие позади себя. Его взгляд покалывает мой затылок. Я слишком хорошо о нем знаю.
— Что ты чувствуешь, когда смотришь на это? — тихо спрашивает он, не уходя. — Да ладно, ты можешь хотя бы ответить на этот вопрос.
Его тон уговаривает, вызывая у меня желание, раскрыть все мои секреты.
— Это тревожно, — бормочу я. — Но еще и гениальный, живой. Художник кажется немного самовлюбленным, но это яркая картина. Он рассказывает историю, которая обращается к людям. Даже если это не та же самая история, которую видят все.
— И какую историю ты сейчас видишь?
Его голос гладок, как бархат, окутывая меня лаской. Заманивает меня раскрыть свои секреты.
— Я думаю, это грустно, — говорю я, мой взгляд скользит к мужчине на картине, умирающему в одиночестве на горизонте. Солнце горит, дом горит, и он умирает. — Можно потерять все в мгновение ока. Мир берет и берет, пока не остается ничего, что можно было бы дать.
— Всегда есть что дать, — говорит он позади меня. — Даже после смерти у всех нас остаются души.
Я мягко улыбаюсь.
— Не всякую душу можно искупить. Не у всех есть душа, чтобы отдать.
— Хм, — говорит он, издавая звук, который я перевожу как согласие. — Было приятно познакомиться. Увидимся снова, Роза.
Я настолько сосредоточен на картине, что мне требуется несколько секунд, чтобы осознать, что он назвал меня по имени. Когда я поворачиваюсь, чтобы допросить его, он уже ушел. Я замечаю его широкие плечи, когда он поворачивается и исчезает за коридором, ведущим из здания.
Я все еще смотрю в ту сторону, когда приближается Даниэлла Д'Анджело. Она владелица галереи и одна из моих подруг. Она, нахмурившись, замечает выражение моего лица.
— В чем дело?
Я крайне расстроена.
— Ты видела мужчину, который со мной разговаривал?
— Ну, я видела сторону его лица. Это было очень красивое лицо, — говорит она с улыбкой.
— И ты его не узнала?
Она качает головой.
— Нет, он что-то сказал?
— Не совсем. Но он знал, кто я. И он не сказал мне, кто он такой.
Похоже, мне следует упомянуть об этом Роману. Но если я расскажу брату, он, вероятно, преувеличит. С тех пор, как его дочь похитили, он постоянно беспокоится о безопасности. Прошли недели, прежде чем я смогла убедить его позволить мне выходить из дома без постоянной тени. И я до сих пор не уверена, что он согласился. Зная Романа, он, вероятно, подарил мне тень, которая отлично сливается с толпой.
— Если ты так расстроена, мы могли бы его найти. Кристиан подключил к системе видеонаблюдения программу распознавания лиц. Я уверена, что мы сможем добиться успеха.
Я подумываю сказать «да», но потом отказываюсь от этого. Я Де Лука. В Нью-Йорке масса людей, которые знают, кто я. Если это не заслуга моей семьи, то это заслуга моего искусства. То, что он знает мое имя, не означает, что он желает мне зла. Мне не нравится, что он намекнул на нашу новую встречу, но на самом деле никакого вреда не было.
— Нет, это нормально. Я просто слишком остро реагирую. Я уверена, что это ничего.
— Ты уверена? — спрашивает Даниэлла, зеленые глаза светятся беспокойством.