Я иногда возмущаюсь, какая разница – или каждый день понемногу или сделать закупку сразу на неделю. Мне как-то спокойнее, когда в холодильнике что-то есть. А он постоянно твердит об экономии. Что написать, что я живу с каким-то бревном, которое не знает, что такое ласка? Я его часто поглаживаю по голове, обнимаю, когда чувствую что ему плохо, жалею его. А он ничего не чувствует. Не чувствует, как мне тяжело без знания языка, без друзей, без каких-либо развлечений. Он не может понять, что я в чужой стране и мне нужно как-то адаптироваться, прижиться, привыкнуть к нему. Мне нужно помочь, относиться ко мне терпимее и ласковей. Но этого нет, потому что он не знает, как это делается. Он жалеет только себя, какой он несчастный почему-то. Я так думаю, потому что не может заниматься любовью. И он вечно плачет, какой он несчастный и безденежный».
Маша вздохнула и написала подруге, что у нее все хорошо и муж ее любит.
Еще лишь начало мая, но тепло уже с самого утра. Маша бродила по ярмарке. Прошлась по рядам, покопалась в кучах, это типа сэконд-хэнда, и выбрала себе кофточку за три евро. Она не говорила мужу, что она что-то покупает себе. Обычно говорила, что подруга Лена дала. Та, которая была переводчицей на их бракосочетании.
Лена в Италии уже живет почти десять лет. Она несколько раз приезжала в Италию на гастроли с вокальной группой. Молодая, статная и красивая, она быстро покорила сердце красавца Жижи. Выйдя замуж, она привезла сюда и своего сына-восьмиклассника. Лена очень переживала, что мальчик не сможет учиться в школе на итальянском языке, но мальчишка быстро сориентировался и уже через полгода болтал со сверстниками-итальянцами.
Маша иногда приходила к Лене. Она любила бывать у Лены, и каждый раз восхищалась Лениной квартирой. В ней было очень красиво и уютно. В огромной комнате по итальянской моде были зал и кухня. Что сразу бросилось в глаза – это красивые гардины на окнах и огромная люстра, переливающаяся перламутром и зеркалами. Заметив Машин взгляд, Лена сказала:
– Из России тащила.
По стенам в квартире висело множество картин в дорогих рамах и огромное зеркало на полстены в багетовой раме. Справа буквой «г» стояли два кожаных дивана и возле них восхитительный столик из стекла. Слева сервант с дорогой посудой и круглый белый стол, застеленный шикарной скатертью. Возле него такие же белые стулья, обтянутые гобеленом и сделанные под старину. Дальше стоит еще один миниатюрный столик, а на нем разные красивые серебряные и хрустальные вещички и в красивой китайской вазе искусственные цветы – синие розы. Очень необычно и красиво. В конце зала, поперек отделяя зал от кухни, стоит такой же белый шкаф, как и вся мебель. Он без задней стенки и на его полках стоят различные статуэтки, красивые вазочки и на верхних полках книги.
Полы застланы дорогими коврами. В углу огромный телевизор.
– Молодец, Леночка, у тебя шикарный дом, – сказала Маша, невольно сравнивая со своим, где она сейчас жила.
На кухне, наверху кухонной стенки, Лена сделала русский уголок. Поставила там балалайку, матрешек и русский тульский самовар.
В двух других комнатах была супружеская спальня и напротив – комната сына. И везде картины, длинные красивые шторы и ковры.
– Дом в русском стиле, – заметила Маша. – А твой муж не против, что ты так обустроила дом?
– Нет, что ты! Ему даже нравится жить в таком красивом доме.
– Ну вот, оказывается не все итальянцы жадные, как мой муж. Ему ничего не надо, лишь бы не тратить деньги, – вздохнула Маша.
– Маш, ну не расстраивайся. Ну ты же знаешь, что как и в России, здесь хороших мужиков давно порасхватали, а что никому не нужно, то осталось нашим бедным женщинам, – сказала Лена, наливая кофе себе и Маше.
– Лена, ты знаешь, – жаловалась Маша, – я стараюсь с ним ужиться. Я терплю все его бесконечные недовольства, я его всегда зову «мой дорогой». Когда он чем-то расстроен, я его жалею, обнимаю, а расстроен он почти всегда. Но ты даже не представляешь, сколько нервов мне это стоит! И самое обидное, что это все не ценится.