В небольшом саду, прямо перед нашими окнами, надрывалась от крика привязанная к столбу молодая девица. А невысокий парень, в алой шапке набекрень, охаживал ее кнутом.
— Твою ж… — Я буквально онемела.
— Запорют, до смерти запорют! — запричитала Чаяна, прижимая ладони к щекам.
Хлыст извивался в воздухе, как змея, время от времени противно щелкая.
— Что ж она натворила? Ой, а это не Малаша?
Девушка хоть и была черноволоса, но черты лица имела совсем другие.
— Нет, не Малаша.
Чаяна всхлипнула.
— За что ж ее?
— Может, на Кощея не так глянула. Не то сказала, не так дышала, в рожу случайно плюнула. Мало ли…
— Ох, я не хочу, чтоб меня так же лупили!
— Никто не хочет.
При сильном взмахе с парня слетела шапка, обнажив русую кудрявую макушку. Но буквально через мгновение он поднял головной убор с земли и нахлобучил обратно. Хлыст вновь взвился. Жертва продолжала орать. Надрывно, словно из последних сил. Голос бил по барабанным перепонкам, проникал в душу, вытаскивая наружу совсем недавно запрятанный страх.
Чаяна шумно, порывисто задышала. Ей было страшно. Очень страшно. Ужас сковал ее сердце, позволяя лишь глухим хрипам поддерживать жизнь.
Бедная девчонка за окном визжала и визжала. Все громче с каждым взмахом проклятого хлыста. И откуда только силы находились? Я зажмурилась.
— Ох, как жутко, — сипло выдохнула Чаяна.
А мне…
А мне внезапно стало очень любопытно. Открыв глаза, вновь вгляделась в девушку. Несчастная орала постоянно, не переставая. Даже в те моменты, когда кнут не касался нежной кожи, даже когда чертова шапка слетела под ноги и палач отвлекся. Кричала и кричала. На одной ноте. Так резко, противно. Совершенно неумело.
— Нас запугивают.
— Что? — Чаяна опять всхлипнула.
— Нас просто запугивают. Смотри, хлыст даже не дотрагивается до нее.
Чаяна моргнула и посмотрела затравленным взглядом на парня за окном.
— Он бьет мимо… Как же так? Вера? Что же это?!
— Спектакль. Специально для нас. — Я улыбнулась. — Какой хитрый гад!
— Ты думаешь, Кощей специально приказал…
— Уверена. — Улыбка расплывалась все шире.
— Вера…
— Да?
— Ты меня пугаешь. — Чаяна испуганно закусила нижнюю губу.
Не отрывая взгляда от происходящего за окном, я позволила блеснуть всем тридцати двум зубам и послала воздушный поцелуй застывшему от неожиданности палачу.
Ах Кощеюшка, ах гниль болотная, такого я не ожидала даже от тебя! Ну ничего, ничего. Вот добуду яйцо, и посмотрим, как ты запляшешь. У меня тоже фантазия отменная. Твоей иглой еще в зубах ковыряться стану. Да не в своих — чтоб жизнь бессмертная медом не казалась, свинью найду позубастее. Все для тебя, Кощеюшка, все для тебя, родимый.
На обед мы шли как на войну.
Я задирала подбородок повыше и ступала как истинная царевна. Пусть знает, что не абы кто в пленницах, может, поаккуратнее станет с театральными представлениями. А то визг крепостной актрисы до сих пор в ушах стоит.
Чаяна тоже что-то бубнила себе под нос, но кажется, ничего боязливого в ее шепотке не наблюдалось, по крайней мере, слова «яйцо в яичницу, а голову на кол» звучали абсолютно не трусливо.
— Вера, как думаешь, где Малаша?
Я пожала плечами. Этот вопрос не выходил из головы. Что злодей сделал с невестой из Золотого царства? Жива ли девчонка?
— Не знаю. Будем надеяться, что сейчас увидим. Должен же он ее кормить.
— С нами за одним столом?
— А почему бы и нет? Три невесты за столом пряли поздно вечерком… Ой, это не отсюда, — поморщилась я. — Главное, Кощея не бояться! Если Малашки не будет, просто спросим, где она.
— Так легко?
— А чего усложнять-то? Пусть отвечает.
— Ох, Вера, храбрая ты, злыдня не боишься! Я так не могу. — Чаяна закусила нижнюю губу.
— Как это не можешь? А кто только что вещал о яичнице и планировал голову старика на кол надеть?
— Одно дело хотеть, а совсем другое — делать.
— Неужели не сможешь? — усмехнулась я.
— Да как? Я же девка…
— Так и я не богатырь.
Чаяна улыбнулась.
— Говорила же, отличаешься ты от нас, Вера. Сильно отличаешься. Другая ты. Вольная.
— Какая?
— Вольная. И словом, и делом, и мыслями.
Я остановилась.
— Вольная или нет, не знаю. Но смерть Кощея раздобыть обязана. Поможешь?
Чаяна ахнула.
— Неужто убить проклятого хочешь? Сама?
— Сама.
— Да как же так, Верочка! Не наше дело с Кощеем воевать, на то богатыри есть. Молодые да красивые.
— И много ваши молодцы-красавцы сделали? Как платили дань, так и платят.