— В тебе так хорошо, снежинка, — пробормотал я, приподнимая ее выше. — Я мог бы оставаться внутри тебя вечно.
С этими словами я позволил ей скользнуть вниз по моему члену. Мы оба застонали, когда ее киска поглотила меня целиком, и я снова приподнял ее, шипя от восхитительного трения.
Я установил медленный, ровный ритм. Вода замедлила силу притяжения, превратив наше совокупление в горячем источнике в мучительный, изысканный опыт, который я хотел продлить надолго.
Вскоре Люси снова наклонилась, и я наблюдал, как на ее лице разгорался румянец, губы приоткрылись, глаза остекленели, когда она подняла взгляд. Ее пальцы на клиторе довели себя до оргазма, ее влагалище сжалось вокруг меня так сильно, что мне пришлось прикусить язык, чтобы не кончить на месте.
— Я залью эту киску своей спермой, — сказал я ей, когда она волнами сжималась и расслаблялась вокруг меня, задыхаясь от удовольствия. — Я кончу так глубоко в тебя, что у тебя не будет выбора, кроме как принять все это. У тебя будут мои дети, снежинка. Я положу их в твой милый маленький животик.
Она запрокинула голову, впиваясь ногтями в мои предплечья, когда схватила их. Теперь я двигался быстрее, стискивая челюсти от усилия продлить это, но видение того, как она наполняется моей спермой, так хорошо смазанной, что она хлынула из нее, приблизило меня к оргазму.
Я не мог сдержаться.
— Я буду трахать тебя каждый день, пока ты не забеременеешь, жена, — сказал я сквозь стиснутые зубы, трахая ее так быстро, насколько позволяло наше положение. — А потом я буду трахать тебя каждый день, чтобы постоянно напоминать тебе, что ты моя. Эта киска моя. Это лоно мое. Это теплое маленькое тельце полностью мое.
Она издала горловой стон и крепко обхватила меня, ее охватил еще один оргазм.
Я застонал, больше не в силах сдерживаться. Я крепко держал ее и трахал ее, засовывая свой член так глубоко, как только мог, и выпуская потоки спермы в плодовитое тело моей жены.
Я прижал ее к себе, тяжело дыша, когда мои яйца напряглись, отголоски моего оргазма наполнили меня томным жаром. Люси издавала тихие стоны, все еще крепко прижимаясь ко мне. Я опустил руку, чтобы погладить ее живот, и застыл в изумлении.
Ее стройный человеческий живот был раздут, выпятился наружу. Это был не просто мой член, наполняющий ее, это было нечто большее. Она чувствовала себя так, словно уже была беременна, и на мгновение мой разум отключился, ничего не понимая.
А потом я понял, что это была моя сперма. Это наполнило ее до краев, и поскольку мой член все еще был глубоко внутри нее, а ее киска плотно обхватывала его, моей сперме не было выхода. Все это было внутри нее, наполняя ее почти до краев.
— Снежинка? С тобой все в порядке? — спросил я, внезапно забеспокоившись.
Человеческие тела созданы не для того, чтобы вмещать столько объема, не так ли?
— Хорошо, — пробормотала она, слабо прижимая голову к моей груди. — Лучше всех. Такое полное. Мне это нравится.
— Тебе не больно?
Я продолжал спрашивать, мои пальцы осторожно обводили изгиб ее живота.
— Внутри ничего не кажется неправильным?
— Это не может быть более правильным, — вздохнула она, прижимаясь ко мне. — Я так полна… Так довольна. Впервые я чувствую себя завершенной. Давай так и останемся.
Я ласкал ее спину и плечи, и, хотя я так обильно кончил в свою жену, мой член оставался твердым и нетерпеливым. Мысль о том, что моя жена так полна моей спермы, вызывала у меня желание трахать ее снова и снова. Вскоре она зашевелилась. Я вышел из нее, позволяя избытку вылиться из нее, а затем трахнул ее снова.
Она была моей, и я показывал ей это каждый день. Моя жена, мое сокровище.
Моя любовь.
ЭПИЛОГ
ЛЮСИ
Я склонилась над Дейзи, чтобы убедиться, что она спит. Моя младшая сестра хорошо приспосабливалась к жизни во дворце, но, несмотря на это, она не могла заснуть без меня.
Она страдала в мое отсутствие. Но теперь она была здесь, и я могла заботиться о ней, как делала всегда.
Как только мои братья и сестра прибыли через портал, тайно доставленные сюда Олдригом, Дейзи бросилась ко мне и отказывалась отпускать в течение нескольких часов. Она ужасно скучала по мне. И хотя другие мои сестры делали все, что могли, чтобы утешить ее, она все еще не могла привыкнуть к жизни без меня.
Но теперь они все были здесь. Олдриг заметил, как я скучала по ним, увидел, как часто я писала и получала письма, и, наконец, небрежно спросил меня, не будут ли мои братья и сестры возражать против переезда.