– Парень и девушка, – продолжил Густав, – Лиза и Кирилл, соседи Тамары, приехали посмотреть Дюссельдорф.
Лиза и Кирилл были старше Антона и Бориса, наверное, им было лет тридцать или около того. Лиза – худенькая блондинка с большими грустными глазами – задумчиво размешивала сахар в чашке с чаем. Кирилл постоянно морщил высокий лоб и то и дело закладывал за ухо длинную прядь волос. Если бы он носил очки, то был бы похож на Джона Леннона – такой же худощавый и длинноволосый.
– И они все здесь живут? – приподняв бровь, тихо спросила Алина.
– Ну да, родственники же, – без восторга протянул Густав.
– Давно?
– Две недели, – совсем грустно сообщил Шульц. – Приехали на свадьбу и до сих пор гостят.
– Шумные? – посочувствовала я Густаву.
– Не так чтобы очень, разве что Антон и Борис. Но все равно, как бы это сказать по-русски?
– Напрягают?
– Вот-вот, напрягают, – тщательно выговорил Густав, потом еще тише добавил: – Жду не дождусь, когда они уедут, но боюсь, что это случится не скоро. Во всяком случае, я не слышал, чтобы они заговаривали об отъезде.
Догадавшись, что речь идет о них, родственнички стали перешептываться.
– Может, надо было нас представить? – спросила я, ощущая на себе их косые взгляды.
– Ты права. – Густав поднялся и громко сказал: – Дорогие друзья, к моему другу Олегу приехали жена и ее подруга. – Я наклонила голову, как бы говоря, что жена – это я. – Вы ведь не забыли, что сегодня у нас большой праздник. Марта, – подозвал он к себе горничную и о чем-то ее попросил. Женщина тут же вынесла бутылку шампанского. Бокалы уже стояли на столе. – Давайте выпьем за здоровье моего русского друга.
Больше всех на другой стороне стола оживились Антон и Борис. Когда им налили шампанское, они не стали никого ждать – сразу выпили.
– Олег, поздравляем, – сказала Ирина, приподнимая свой бокал. – Сегодня у нас торжественный ужин в твою честь, с тортом и свечами.
– Как жаль, что я не смогу присутствовать на торжестве, – сообщила всем Алина.
– Почему? – удивился Олег. – Разве ты сегодня улетаешь домой?
– Уплываю в Кобленц. Я руководитель группы, и мне надо быть на борту теплохода.
– Да-да, ей надо быть на борту, – подтвердила я, чтобы пресечь все попытки оставить ее здесь.
Впрочем, Олег и не собирался ее уговаривать.
– Но Кобленц в ста пятидесяти километрах отсюда. Ты можешь без проблем догнать теплоход. Я дам тебе шофера, и он отвезет тебя куда надо, хоть на польскую границу, – вмешался в разговор Густав.
– Да? – заинтересовалась предложением Алина.
– А туристы? – напомнила я подруге.
На борту будет Курт, но и Алина там должна быть. Курт – гид и переводчик, но он не несет ответственности за наших туристов. Не в его компетенции проверять, не отстал ли кто от теплохода. Это должна делать Алина, но ей, похоже, сейчас было не до того.
– Ой, это значит, что я смогу остаться переночевать в этом доме?
– Разумеется, – на правах хозяйки ответила Ирина.
– У вас так красиво, – с восторгом протянула моя подруга. – И у меня будет своя спальня?
Кажется, ее вопрос развеселил жену Густава.
– Хотите, покажу вам дом? – предложила она. – И заодно вашу спальню.
– Очень! Можно прямо сейчас. Я уже позавтракала.
Алина допила свой бокал шампанского, но даже не прикоснулась к еде. Отпустить ее я не могла – мало ли что она задумала, – потому тоже встала:
– Я тоже хочу посмотреть дом. Олег и ты, Густав, не возражаешь?
По-моему, Густав был только рад, что его дамы сердца – бывшая и нынешняя – не останутся наедине.
«Эти русские такие темпераментные, они так любят выяснять отношения», – очевидно, так он подумал и решил меня подстраховать:
– Я сам вам покажу дом.
Олег ничего не понял.
– Вы меня бросаете? В мой день рождения? Тогда я пойду напьюсь с горя, – в шутку сказал он.
– Лучше на заднем дворе распали мангал, – попросил Густав. – Ты не забыл, что мы собирались жарить шашлыки? Вот только боюсь, что моя прислуга не справится, а ты в шашлыках толк знаешь.
Олег пожал плечами и молча пошел заниматься мангалом.
Глава 4
Ох и хвастливым же оказался Густав Шульц! Его буквально распирало от гордости за свой дом. И паркет у него был из какого-то там кедра, растущего только на южных склонах Альп. И люстра отлита из особого вида стекла, которое блестит, как хрусталь, но прочнее в три раза. О картинах я молчу – одни лишь подлинники.
– А это моя гордость. – Он подвел нас к витрине, за стеклом которой хранился старинный кубок, инкрустированный разноцветными камушками. Рядом с кубком лежали грубоватые украшения.