В конце концов, «Фонтаны» всегда были ее домом — она обожала Фенеллу Фонтан и имела веские причины не любить Мартина Гуэлдера. И неудивительно, что эта нелюбовь перекинулась и на его вторую жену.
В десять вечера, пожелав друг другу спокойной ночи, они отправились спать. Джейн задержалась на лестнице и заметила Стэси, что день оказался очень приятным.
Однако Стэси ничто не радовало — рядом с нею не было Мартина.
Сон сморил ее сразу, как только ее голова коснулась подушки. Возможно, то был результат того, что Стэси весь день подавляла свои чувства. Ей снилось, как она встречала Рождество в прежние годы, когда был жив ее отец и когда они весело смеялись над горящим бренди, которым поливали пудинг, и над детскими забавами вроде надевания на голову бумажных колпаков и самодельных шляп. В этот день они всегда одаривали друг друга множеством мелких подарков, и момент распечатывания свертков за завтраком был самым радостным событием. И звон рождественских колоколов, и посещение церкви вместе с отцом, в которой у них было свое старинное место, и то, как она старалась спрятаться за высокой спинкой и не давала отцу заснуть во время службы, легонько толкая его в бок.
Проповедь викария всегда была долгой и нудной… Во сне Стэси слышала его снова; она видела горящие на алтаре свечи и вазу с белыми хризантемами, такими девственно-свежими… Пламя свечей становилось все выше и выше, и казалось, будто от него исходит сильное тепло, что было довольно странным, поскольку в церкви всегда было холодно. Викарий постоянно ратовал за устройство здесь более современной отопительной системы…
Однако сейчас здесь необыкновенно тепло. Становилось даже слишком жарко и душно, а запах горящих свечей вызывал у нее удушье. Она закашлялась и проснулась, чувствуя, что задыхается, а в ноздри лезет какой-то едкий дым. Гардины на окне были отдернуты, и комнату заливал лунный свет, однако, кроме него, ее заполняло какое-то серое марево — комната наполнялась дымом!
Глава 19
Стэси соскочила с постели и сквозь клубы дыма с трудом пробилась к двери, а потом — к лестнице. Со всех сторон трещало и гудело и было невыносимо жарко. На середине лестницы ее окликнула миссис Элби, придерживающая развивающуюся ночную рубашку, которая придавала ей сходство не то со сказочным духом, не то с призраком.
— Быстрей! Быстрей! — прокричала она. — Весь дом пылает, как куча хвороста! Я хотела бежать к вашей комнате…
— Из-за чего все началось? — спустившись к миссис Элби, задыхаясь, спросила Стэси. — А где Ханна? Она…
— Она уже во дворе. Там полно снега, но от него мало прока… Пожарная команда уже выехала.
Они стали спускаться вниз.
— А мисс Фонтан? — вдруг вспомнила Стэси. — Она тоже во дворе?
Миссис Элби обернулась, однако ей не терпелось вырваться из этого удушающего и жаркого пекла; кроме того, лестница могла в любой момент рухнуть.
— Не знаю, — ответила она. — Я ее не видела. Однако, если она у себя в комнате, то ей придется остаться там до приезда пожарных…
— Они могут не успеть, — возразила Стэси. Перед ее мысленным взором возник образ старой девы, запертой в своей комнате, как в ловушке, — возможно, она уже потеряла сознание, наглотавшись дыма, и теперь лежит, совершенно беспомощная, посреди своей спальни. — Я вернусь и посмотрю, нет ли ее там, — сказала Стэси. И не успела миссис Элби остановить ее, как она, мигом взлетев по лестнице, уже пробиралась коридором в то крыло здания, которое мисс Фонтан выбрала под свои апартаменты. Однако, добравшись до них, Стэси обнаружила, что, видимо, мисс Фонтан удалось выбраться в безопасное место, — ни в одной из комнат ее не было. И она бросилась прочь из охваченного пламенем здания, но к этому времени главная лестница уже полыхала, словно адский костер, а ведущий к ней коридор заполнили клубы едкого дыма и языки пламени. Стэси стало ясно, что этим путем ей не выбраться. Поэтому, кашляя и задыхаясь и едва не теряя сознание от удушья, она начала пробираться к черной лестнице, расположенной в той части дома, которую еще не так сильно охватило огнем, — оставались считанные секунды.
Но едва она сделала несколько шагов, как неожиданно возникшие языки пламени испугали ее и вынудили прижаться к стене. Она в ужасе вскрикнула, решив, что попала в ловушку. И тут ей почудилось, что она слышит, как кто-то настойчиво зовет ее, — это был встревоженный, до боли знакомый голос, доносившийся сквозь шипение и треск древних бревен дома, безжалостно пожираемых огнем прямо у нее на глазах. В ее ушах стоял гул, как от мощного водопада, и она изо всех сил старалась не потерять сознание. Ее легкие разрывало от едкого дыма, а край ночной сорочки уже начал тлеть.