— Почему? — я спросила.
Я только что кое-что поняла. Брачные храмы предназначались для мужчин-нелюдей, чтобы они могли найти себе жен-людей. А не для женщин-нелюдей, чтобы они могли найти себе мужей-людей. Как я раньше не задавался вопросом, почему это так?
— Человеческие женщины желанны в стае. — сказала Файра.
У нее были темные короткие волосы и выразительные серые глаза.
— Человеческие мужчины — нет. Они недостаточно сильны, а значит, недостойны. Самец-волк никогда не согласится жить в одном сообществе с человеком.
— Значит, мы не можем спариваться с людьми. — заключила Мара.
— Ого. Я этого не знала.
Мара пожала плечами.
— Я должна найти себе пару-волка. Однажды, может быть…
Мы все кивнули, затем Люда сменила тему, и все трое начали задавать мне вопросы обо мне, моей семье и моей жизни до того, как я отправил образец крови в Храм.
Я не знала, что им сказать, поэтому выражалась неопределенно. Не потому, что я им не доверяла, а потому, что мне было неловко. То, как они жили здесь, в своем маленьком городке, окруженном лесом, было невероятно. У них было все, что им было нужно, и все они ради этого трудились и делились друг с другом.
Казалось, что у них спокойная, умиротворенная жизнь, и особенно Люда, казалось, была довольна своей ролью жены и матери. Я отвечала на их вопросы так хорошо, как только могла, не раскрывая слишком многого. Я даже не сказала им, что ребенок моей сестры заболел, потому что не хотела, чтобы они жалели меня.
Они были вежливы и не спросили прямо, почему я выбрала брак по расчету. Было очевидно, что человеческие женщины приняли такое решение, когда это был их последний выбор. Я не хотела, чтобы они знали, насколько я была бедна и как сильно мы с семьей голодали прошлой зимой.
Однако это было ясно по тому, как я смотрела, и я заметила, что Мара, Файра и Люда придвигали ко мне вазы с фруктами и уговаривали меня съесть еще одно яблоко, еще одну грушу, еще клубники.
Фрукты были восхитительны, но я не хотела показаться грубой, поэтому вежливо отказалась. Становилось холодно, и Мара заметила, что у меня на руках появились мурашки.
— Пойдем. — сказала Мара, вставая. — Я должна отвезти тебя домой, чтобы у тебя было время освоиться до возвращения Альфы.
Верно. Дом, который я собиралась отныне делить с Кайденом. Честно говоря, мне было любопытно. И немного страшно.
Мы пожелали Файре и Люде спокойной ночи, затем Мара отвела меня туда, откуда мы начали, а затем повела вверх по дороге, на несколько домов дальше.
— Вот и он.
Дом Кайдена, очевидно, был самым большим. Мы вошли в маленькую калитку и прошли по вымощенной булыжником аллее к парадному крыльцу. Повсюду были цветы, и в воздухе витал восхитительный аромат. Двор был ухожен, а за домом раскинулся сад, какого я никогда не видела.
В доме был один этаж с мансардой, и это делало его уникальным, потому что во всех остальных домах был только первый этаж.
— Давай. Заходи.
Мара придержала для меня дверь. Я оставила обувь у двери и вошла в гостиную. В камине потрескивал огонь, и меня ждал стол, уставленный едой. Пахло потрясающе.
— Иди, вымойся и поешь. — сказала Мара. — Кайден может еще задержаться. У тебя есть время отдохнуть.
— Спасибо.
Я не знала, что еще сказать.
— Это все для меня?
— Да. Он все устроил заранее. Вот почему я отвела тебя к Люде, чтобы у кухарок было время все приготовить.
— О. Большое тебе спасибо.
— Ты — Луна. Блю Мун. Ты этого заслуживаешь.
После этого она ушла, а я остался один в этом огромном доме, где приятно потрескивал огонь в камине и был такой пир, какого я никогда в жизни не видел. Мне все это нравилось.
За исключением того факта, что я была... одна.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
КАЙДЕН
Несмотря на все мои усилия, я вернулся поздно, после полуночи. Я осторожно открыл и закрыл входную дверь, затем на цыпочках прокрался в гостиную, думая, что моя Луна, несомненно, спит.
Затем я услышал тихие всхлипы, и мое сердце бешено заколотилось в груди. Она была здесь, плакала, где-то в темноте. Я моргнул, давая глазам привыкнуть к темноте в комнате. Шторы были задернуты, поэтому лунный свет не проникал внутрь, а огонь в камине давно погас.
Я обнаружил Блю, свернувшуюся калачиком в углу, прижавшуюся спиной к спинке дивана. Она прижала колени к груди и тихонько плакала, раскачиваясь взад-вперед. Моей первой мыслью было, что кто-то расстроил ее, и теперь они за это заплатят.