Я услышал мужские голоса, и она тоже их услышала, потому что остановилась как вкопанная.
— Эй, Блю! Вот ты где! Мы тебя искали.
Молодой мужской голос. Он засмеялся, и тот, с кем он был, тоже засмеялся.
— Да, Блю! Что ты делаешь одна в лесу?
Там было двое мужчин, и мне не понравилось, как они с ней разговаривали. Нисколько. Я почувствовал, как мои губы обнажают клыки в оскале.
— Тоби… Мэтт…
Она сказала это неохотно. Я мог бы сказать, что она была не рада их видеть.
— Я просто иду домой.
— Подожди минутку. Мы хотим с тобой поговорить.
Они подошли ближе к ней, а я подошел ближе ко всем ним. Никто меня не заметил.
— О чем?
Она продолжила идти. Но они приблизились к ней, и когда она попыталась обойти их, один из них, то ли Тоби, то ли Мэтт, схватил ее за руку.
— Отпустите меня. Мы можем поговорить, если хотите, но не прикасайся ко мне.
Я услышал дрожь в ее голосе.
— Ну же, Блю. Мы друзья, не так ли?
— Мы не друзья. — сказала она.
Она высвободила руку и отступила на шаг. С того места, где я пряталась, мне было все видно. Молодые люди рассмеялись. Блю скрестила руки на груди.
— О чем ты хочешь поговорить?
— О, мы просто хотели сказать тебе, что считаем тебя симпатичной.
Вот и все. Это неприемлемо. Никто не мог ей этого сказать. Никто, кроме меня.
Я зарычал. Они меня не услышали. Двое мужчин были слишком сосредоточены на ней, и Блю искала выход. Я мог бы сказать, что ее мысли лихорадочно метались. Она была напугана.
Она выглянула из-за их плеч и увидела свой дом. Я подумал, что она собирается закричать. Но нет, она не закричала. Вместо этого, когда ее обидчики были заняты тем, что толкали друг друга локтями и смеялись как идиоты, она бросилась бежать.
Она бежала так быстро, что выскочила из леса за считанные секунды. Тоби и Мэтт выругались и побежали за ней, но было уже слишком поздно.
Прежде чем они достигли опушки леса, я настиг их. Когда Блю ворвалась в дом, я заставил двух человеческих мужчин замолчать своими когтями и клыками.
Они посмели проявить неуважение к моей паре, моей Луне, моей будущей невесте. Они никогда больше не проявят неуважения к чьей-либо жене, дочери или даже матери. Они никогда больше не проявят неуважения ни к одному живому существу на Другой Земле.
Когда я закончил с ними, пришло время возвращаться домой и готовиться к церемонии в Храме. На языке и в ноздрях у меня была кровь.
Я ни о чем не жалел.
ГЛАВА ВТОРАЯ
БЛЮ
Я захлопнул за собой дверь, слишком громко. Это напугало моих родителей.
— Блю! Ты в порядке? Что случилось?
Мама вытерла руки о грязный фартук и оглядела меня с ног до головы.
— Н-ничего. Я в порядке. Ничего не случилось.
Я разгладила платье и сняла туфли. Они были в грязи после прогулки по лесу и еще больше после моего бешеного бега по двору.
— Ужин готов?
— Да, дорогая. Надеюсь, ты не против каши с фасолью.
Я изо всех сил старалась не съежиться. Это было то, что мы ели каждый вечер. Бывали вечера, когда нам приходилось обходиться и без этого, так что я была благодарна.
Мне приходилось каждый день напоминать себе, как я благодарна своей семье и всему, что они для меня сделали. Отец чинил стул в углу комнаты, стараясь держать свои грязные инструменты подальше от того места, где готовилась еда. Он посмотрел на меня, я улыбнулась ему, и он удовлетворенно кивнул.
Пока я улыбалась, он знал, что со мной все в порядке.
— Пойду проверю, как там Одри. — сказала я, проскальзывая в меньшую из двух спален, ту, которую я делила со своей сестрой и ее новорожденным ребенком.
У мамы с папой была другая спальня, которая была ненамного больше нашей.
— Блю, подожди. — позвала мама. — Ты прочитала письмо?
Я глубоко вздохнула.
— Да.
Уголки ее губ приподнялись.
— Это ни о чем не говорило, не так ли?
— Нет, не совсем. Просто то, что я соответствовала… Я не знаю. Одному из них. Без имени, ничего особенного.
— Дорогая, ты не обязана уходить, если не хочешь. У нас все будет хорошо. У всех нас. Как и всегда. Твой отец согласен.
Отец что-то проворчал. Он перестал возиться со сломанной ножкой стула, чтобы послушать наш разговор.
— Я должна пойти. — сказала я тихим, но решительным голосом. — Ради тебя, ради Одри, но, самое главное, ради ребенка.