Конец фразы он договаривал уже с середины лестницы, поднимаясь на палубу.
Ресторатор закончил свои дела, собрал оборудование и уехал. Матросы сложили и убрали шезлонги, окатили водой из шлангов столы и палубу и ушли спать. Томас стоял на корме и курил сигару. Казалось, он внимательно изучает тоненькое, колеблющееся отражение луны на поверхности мелких волн.
— Потребуется ли катер для молодой леди? — спросил он у Якоба абсолютно бесстрастным тоном.
— Да!
Томас кивнул. По его лицу ничего невозможно было прочитать.
— Странно, но она как будто бы осталась не очень довольна вами.
— Знаю.
— Обычно почти все они бывают довольны. Вы вручили ей прощальный подарок?
— Она не приняла бы его! Перегнувшись через блестящий латунный поручень, Якоб пристально смотрел на черную воду.
— Я купил ей платье для сегодняшнего приема. Оно дороже ее машины! Так Эллисон оделась во что-то свое, а платье от Живанши принесла обратно — в сумке, с которой ходит за покупками!
— Она не такая, как все, верно? — Томас протянул руку к сотовому телефону в гнезде под поручнем и коротко с кем-то переговорил. — Сейчас подгонят катер, сэр.
Якоб лишь хмуро глянул на него, чувствуя себя слишком усталым, чтобы отреагировать на едва уловимую нотку неодобрения в голосе друга. Голова вдруг налилась такой тяжестью, что ее стало трудно держать. Эллисон сейчас уедет, и больше они никогда не увидятся. Даже если бы он стал умолять ее остаться, она ни за что не согласится — после того, как он с ней обошелся...
— Томас, есть одно обстоятельство, о котором ты должен знать, — пробормотал Якоб.
— Да? — Англичанин выпустил дым в виде голубого колечка, лениво поплывшего в ночном воздухе.
— Она меня ненавидит. — Он не стал ждать лаконичного, как всегда, ответа. — И она родила ребенка почти полтора года назад. Мальчика. Это мой сын.
Англичанин выбросил наполовину выкуренную сигару в океан и перевел взгляд на Якоба.
— Вы уверены, что этот ребенок ваш, сэр? — Это был словно даже не вопрос, а утверждение известного факта.
— Да. Эллисон не станет лгать. Она назвала его Крей. Я его не видел, но верю ей.
— Вам придется сказать королю.
— Зачем?
— Ситуация деликатная и в дальнейшем может создать проблемы. Вы сказали, это мальчик. Законнорожденный он или нет, но и он, и его мать в дальнейшем могут выдвинуть требования на ваш титул.
— Но в жилах этой женщины нет ни капли королевской крови!
— Надо справиться у юристов вашего отца. Эти вопросы очень сложны. В любом случае необходимо сказать королю. После такой новости он будет с особым нетерпением ожидать вашего выбора.
— Какого выбора?
— Выбора жены. Вы помните, сэр, — он должен быть сделан до конца года. Еще есть время для рождественской свадьбы. Такова традиция Остерандов, разве нет?
— Да, — неопределенно пробормотал Якоб. — Рождество... Такой радостный праздник... обычно...
Раздалось раздражающее тарахтенье мотора. Катер плавно скользнул к корпусу яхты. Почти тотчас же у борта появилась Эллисон. Она даже не взглянула на стоявших на корме мужчин. Ее глаза гневно сверкали. Ненакрашенные губы были сжаты в непреклонную линию. Якоб смотрел, как она спускается по трапу. Длинные прямые волосы блеснули в лунном свете, и он почувствовал, будто что-то хрупкое сломалось у него внутри. Он отвернулся.
* * *Эллисон тупо уставилась на будильник, стоявший на столике возле кровати. Она не позаботилась установить его на сигнал, зная, что ее разбудит ребенок. Да и о каком сне можно мечтать после всего, что произошло?
В соседней комнате и впрямь завозился в кроватке Крей.
— Двадцать восьмое сентября, — произнесла Эллисон. — Завтра будет двадцать девятое. А потом тридцатое. — Если думать о конкретных датах и течении времени, то легче будет прожить первый день после того, как Якоб бросил ее — во второй раз...
Холодноватый ветерок всколыхнул белые шторы на окне, напомнив, что кончилось еще одно лето. Но намного хуже был убийственный холод, поселившийся у нее в душе. Он, этот холод, вызван не доносящимися с океана дуновениями близкой зимы. Ледяной взгляд Якоба врезался ей в память, уничтожив ту робкую надежду, которая было затеплилась.
Ему опять это удалось! Он увлек ее порывом страсти, заставил поверить, что они вместе не случайно, не просто так. Больше она такой дурой не будет! Отныне ни один мужчина не получит ее любви, не заслужив ее.
Эллисон откинула простыни и заставила себя выбраться из постели. Надо стоически отнестись к предстоящему дню и попытаться успокоиться. Сначала она позвонила в библиотеку и отпросилась, сославшись на плохое самочувствие. Но что дальше? Во всяком случае, она не станет слоняться по дому и жалеть себя. Проведет этот день с сыном! Только она и Крей!