Так она и провела весь этот долгий, спокойный день.
А ближе к вечеру Эллисон нарядила Крея в симпатичную спортивную рубашечку с капюшоном, сама надела тренировочный костюм, и они потрусили по асфальтированной дорожке, проложенной над дюнами бухты Нантикока. Звук набегающей на песок воды, казалось, звал ее. И она не смогла удержаться — посмотрела на море. С дюжину прогулочных яхт колыхалось у причалов, но бухта была пуста. «Куин Элиз» исчезла.
* * *К середине ноября в Коннектикуте выпал первый снег. В городах на побережье толщина снежного покрова достигла всего нескольких дюймов, но подальше от моря пышные сугробы в фут толщиной покрыли склоны холмов, фестоны снега опушили вечнозеленые деревья, заборы, крыши. В одно из воскресений Эллисон уговорила Диану одеть детей потеплее и отправиться с ней и Креем куда-нибудь погулять.
Доехав до большого парка, они два часа играли на поляне. Крей выписывал круги, хохоча от восторга, то и дело падая в снег. Лепили снежки, все вместе скатали снежный ком. Когда наконец погрузились в машину, чтобы ехать домой, на поляне остался стоять диковинный снежный зверь с головой оленя с рогами из веточек, телом медведя, ногами слона. На обратном пути остановились в сельской гостинице, где подкрепились оладьями с кленовым сиропом, ветчиной, дымящимся кофе для взрослых и горячим шоколадом для детей. Этот день напомнил Эллисон, что в жизни есть место любви и веселью.
— Зайдешь на минутку? — спросила Диана, когда Эллисон свернула на улицу, где жила сестра. — Гэри еще не скоро явится. Он и его бригада где-то реконструируют кухню.
Ее муж работал подрядчиком и занимался всем — от ремонта крыш до обновления интерьеров. Его рабочий день был долог, они оба вообще много работали, но их брак казался прочным, и Эллисон искренне радовалась за сестру.
— Спасибо, дорогая, но Крей порядком устал. Надо бы поскорее добраться до дому и уложить его спать.
— Положишь на мою постель! Отправим мою ораву гулять перед домом, а сами спокойно выпьем по чашке чаю.
У Эллисон не хватило духу отказаться.
— Что ж, ладно, — согласилась она, вписываясь в последний поворот улицы.
Боже! Что это? Длинный черный лимузин стоял на другой стороне улицы против дома Дианы.
Сестра негромко свистнула.
— Ничего себе автомобильчик. Чей это? У Робинсонов дочь выходит замуж, но я не думала, что в этот уик-энд.
— По-моему, невесты предпочитают машины белого цвета!
Эллисон помогла Диане отвести детей в дом. Их переодели в сухое, а затем старших выпроводили на улицу. Крея и младшего сына Дианы уложили спать.
Эллисон была на кухне и ставила чайник, когда в дверь черного хода постучали.
— Я открою! — крикнула она Диане, возившейся с детской одеждой где-то в комнатах. — Наверное, дети что-то забыли.
Она распахнула дверь, и улыбка замерзла у нее на губах.
— Что тебе надо? — В ее голосе холода было больше, чем в сосульках, свисавших с крыши над головой Якоба.
Он стоял на цементной ступеньке и смотрел на нее с таким выражением, словно уж ее-то он никак не ожидал и не хотел увидеть.
— Можно мне войти? — наконец произнес он.
— Не вижу для этого никакой причины! — Эллисон не собиралась сдавать своих позиций.
— Нам надо поговорить.
— Мы уже поговорили. Больше говорить не о чем.
— Это касается твоего... нашего сына.
Острая боль в сердце заставила ее прижать руки к груди. Наш сын! Эти слова звучали явной угрозой.
— Он мой — выкрикнула Эллисон. — Уходи!
Она попыталась захлопнуть дверь перед его носом, но Якоб уже шагнул вперед. Его широкоплечая фигура, казалось, заполнила весь дверной проем.
— Да закройте же наконец дверь! Холодно ведь! — За спиной Эллисон появилась сестра, быстро сообразившая, что к чему.
И Якоб вошел в дом. На нем было пальто из мягкой верблюжьей шерсти, темно-серые, безупречно отглаженные брюки и туфли из цветной кордовской кожи.
— Убирайся отсюда прочь! — Эллисон вызывающе уперла руки в бока.
Диана негромко кашлянула.
— Значит, все так же готовим две чашки горячего чаю?
— Прошу меня извинить за нежданный визит, миссис Филдс, — Якоб шагнул к Диане, — но мне нужно был найти Эллисон, и кто-то из ее соседей сказал, что она здесь. Я жду уже несколько часов. — Поколебавшись долю секунды, он протянул ей руку в перчатке: — Меня зовут Якоб фон Остеранд. Возможно, Эллисон рассказывала обо мне.
Диана наклонила голову набок, внимательно обвела взглядом высокого, элегантного мужчину и лишь потом пожала его руку.