— Да. Обычно считается, что жена принца делит с ним постель.
— Якоб, мы же договорились, что заниматься любовью не будем! То, что произошло в лимузине... да, ты возбудил меня, но... в общем, не думай, что это войдет у нас в привычку. Мне представлялось, что в таком большом доме достаточно места и я смогу иметь отдельную спальню.
Он взял ее за руку, втянул в комнату и закрыл дверь.
— Из этого ничего не выйдет.
— Но почему? Я действительно считаю, что... — Она едва не задохнулась, как только увидела, что ее окружает. — О Господи... Якоб! О!
Комната была огромна и великолепна. Слово «комната» вообще не годилось для описания открывшегося перед ней помещения. В дальнем конце, в просторном эркере, был устроен уголок для отдыха и досуга с необычайно удобными на вид диванчиком и креслом с обивкой в белую и голубую полоску. Между ними стоял изящный антикварный столик в стиле королевы Анны, а на нем — серебряная ваза на подставке, полная свежих фруктов. Кровать была в стороне, из темной, плотной древесины — возможно, красного дерева или вишни. На ней лежала пуховая перина и груда взбитых подушек в наволочках из кремового атласа, гармонирующего с серовато-бежевым покрывалом ручной работы. По бокам этого поистине королевского ложа располагались хрустальные светильники, далее — полки с книгами в кожаных переплетах с рельефным золотым тиснением. Книги казались очень старинными и невероятно ценными. У Эллисон даже появился зуд в пальцах — так ей хотелось взять их в руки, посмотреть поближе.
— Какая красота! — выдохнула она.
— Я рад, что тебе нравится, — сказал Якоб, беря у нее сумку с детскими вещами. — Раньше здесь была королевская спальня, комната моих родителей. После смерти матери отец предпочел перебраться в меньшие апартаменты в восточном крыле, ближе к рабочему кабинету.
— Крей устал от длинной дороги, — пробормотала Эллисон. — Ему пора спать.
— Детская вот здесь. — Якоб повел ее к двустворчатой решетчатой двери, казавшейся новой по сравнению с остальным убранством. Эллисон предположила, что Якоб лично приказал установить такую дверь. Видимо, понял, что ей важно слышать ребенка, если ночью он вдруг заплачет. — Хочешь уложить его? Пусть уж заодно привыкает к новой обстановке.
Она прошла в открытую дверь и оказалась в такой прелестной комнате, что у нее к глазам подступили слезы. Все было голубое и белое, от кроватки до штор и ковра. Одну стену целиком занимали полки с игрушками и детскими книжками. Высоченные окна заливали комнату ярким солнечным светом. В центре возвышался детский тренажер.
— Тебе нравится?
— Да. Конечно, нравится. — Но ее практическая жилка уже давала себя знать: — Только боюсь, что Крей не заснет — здесь слишком светло.
Якоб протянул руку к панели и щелкнул выключателем. Раздалось тихое жужжание, и на окна по всей стене опустились непрозрачные шторы. Он щелкнул еще одним, и затемненная комната озарилась светом ночника.
Эллисон изумленно покачала головой.
— Думаю, этого будет достаточно. — Она вынула из сумки Крея дорожную бутылочку и показала малышу. — Хочешь попить, кисуля?
Крей радостно заулыбался, но глаза у него были уже сонные. Якоб вышел, предоставив ей укладывать Крея.
Эллисон покормила и переодела сына, спокойно следуя привычной процедуре. Какая чудесная детская! Здесь Крею будет хорошо. Да и ей самой есть где отдохнуть и уединиться. Казалось, Якоб подумал о всех мелочах, чтобы ей угодить, — вплоть до великолепных старинных книг у изголовья кровати.
Тем не менее надо решить одну серьезную проблему. И, убедившись, что сын заснул, Эллисон решительно вернулась в спальню.
Якоб сидел на диванчике, положив ногу на ногу и примостив на коленях книгу. Казалось, он целиком поглощен чтением.
— Якоб, — тихо позвала она, зайдя за спинку диванчика. Он не ответил, и Элли слегка тронула его за плечо. — Якоб, нам надо поговорить!
— Я думаю, это первое издание, — заметил он. — Может быть, есть смысл проверить, когда ты приступишь к каталогу книг основного собрания. Держу пари — дизайнер просто перенес эти книги из библиотеки, подумав, что они старинные и будут хорошо смотреться. Но вот эта может оказаться действительно весьма ценной.
— Якоб, отложи книгу!
Якоб положил книгу на подлокотник кресла и взглянул на нее снизу вверх.
— Что случилось? Я забыл сделать еще что-нибудь?
— Да, — сказала она. — Мне нужно, чтобы ты ушел отсюда.
Он настороженно замер, и она вдруг поняла, как холодно и отчужденно прозвучали ее слова.
— Я не в том смысле, — быстро заговорила Эллисон. — Просто считаю... Ты же не можешь... не собираешься спать в одной комнате со мной?