— Фредерик! — Голос Якоба прозвучал резко.
Эллисон попыталась высвободиться из объятий Якоба, но тот держал ее крепко.
Глаза старика мельком скользнули по Эллисон, словно она была предметом мебели.
— Через пять минут у вас встреча с министром финансов, ваше королевское высочество, — объявил он.
— Да, да. Я помню!
— Пожалуй, я пойду — посмотрю, как там Крей, — пробормотала Эллисон.
— Хорошо, иди, — проговорил Якоб, многозначительно глядя ей в глаза. — Увидимся позже. Не ложись до моего прихода.
Выйдя из кабинета, она прислонилась к стене и медленно сосчитала до десяти. Потом принялась считать еще раз. Через минуту или две дыхание ее успокоилось и сердце перестало бешено колотиться. В том, что произойдет этой ночью, у нее не было никаких сомнений.
* * *Как Якоб продержался до конца совещания, он и сам не понял. Эллисон стояла перед глазами. Министр финансов, всегда напоминавшая ему Мэгги Тэтчер, пришла с длинным списком бюджетных реформ. Предстояло обсудить серьезные проблемы и принять важные меры, касающиеся жизни страны. К вечеру наконец пришли к соглашению, выработав несколько компромиссных решений.
Оставшись один в зале заседаний, Якоб взглянул на часы. Уже вечер, но Элли, возможно, все еще работает.
Дверь в библиотеку была прикрыта, значит, там кто-то есть.
Якоб толкнул дверь и вошел.
— Элли? Ты здесь?
За столом, обложившись документами и старыми книгами, сидел Томас.
— Она ушла с час назад.
Якоб обвел глазами комнату. Снятые с полок стопки книг стояли в каком-то уму непостижимом порядке.
— Похоже, она тут потрудилась.
— Да, — сказал Томас. — И даже очень!
Якоб пошел было к двери, но передумал и вернулся назад.
— Что ты читаешь?
— Просто старый роман. Его порекомендовала Эллисон... то есть ее королевское высочество. Я подумал — посижу почитаю немного до ужина, если я вам не нужен.
— Конечно, сиди и читай! — Якоб сделал разрешающий жест. Он был рад, что эти двое ладят друг с другом. Томас обычно не делал попыток ближе познакомиться с другими женщинами, которые мимолетно проносились через жизнь его хозяина. — Меня, возможно, гм... не будет сегодня за ужином. — В отличие от всех других слуг, которые ели на кухне, у Томаса, считавшегося не только телохранителем, но и товарищем принца, было постоянное приглашение к семейному столу.
— Опять собираетесь работать допоздна?
— Да, что-то вроде того, — пробормотал Якоб, закрывая за собой дверь библиотеки.
Надо найти Элли! Обнять ее, вновь утвердиться в своем исключительном праве на нее, навсегда!
Не постучав, он ворвался в спальню с бурно колотящимся сердцем. Быстрым взглядом окинул кровать, уголок для чтения, туалетный столик. Ее нигде не было видно.
И тут Якоб услышал тихий, едва уловимый звук, доносящийся из детской.
Кто-то поет?
Он шагнул к решетчатой двери. От представшего его глазам зрелища перехватило дыхание: Элли в свободно ниспадающем до щиколоток белоснежном халате с кружевным воротником укачивала на руках Крея, сидя на стуле возле его постели и тихо напевая колыбельную. Длинные светлые волосы спускались по плечам за спину. Голова была прислонена к деревянным столбикам кроватки, глаза закрыты.
Ступая на цыпочках, Якоб вошел в детскую. Здесь пахло детской пудрой и духами Эллисон. Подойдя, он не нашелся, что сказать, поэтому просто стоял, ощущая себя частью своей маленькой семьи.
— Обычно я не укладываю его так рано, — шепотом сказала Эллисон, не открывая глаз, но каким-то образом зная, что Якоб рядом. — Мы целый час играли в пятнашки, чтобы устать.
Якоб улыбнулся и осторожно положил руку на головку малыша.
— Похоже, мама устала не меньше, чем сын.
— Подожди, сейчас у меня откроется второе дыхание. — Ее глаза распахнулись — ярко-синие, живые.
Какая страсть прозвучала в ее голосе! Да и сам он не мог припомнить другой женщины, которую желал бы сильнее. Все они так легко приходили и уходили, словно приносимые и уносимые Дуновением ветерка. А Эллисон всегда была с ним, даже когда пыталась заставить его поверить, будто не любит его. Но теперь он знал правду!
Эллисон уложила Крея в кроватку и накрыла легким одеяльцем. Якоб взял ее за руку, и они вместе вышли из детской, тихо закрыв обе створки двери.
— Ты хочешь есть? — спросил он все еще шепотом.
— Вообще-то нет. — Она почти застенчиво взглянула на него, словно они раньше никогда не занимшшсь любовью. — Разве что позже... можно будет попросить, чтобы нам принесли что-нибудь?
— Разумеется, — сказал он. — Все, что захочешь.