Лейтенант, наверное, чувствовал тоже самое. Но он мыслил по командирски, поэтому тут же добавил: "Рано радоваться. Посмотрите. Этих проклятых самураев никак успокоить. Они там накапливаются. Сейчас полезут". И они полезли. Застрекотали пулеметы, но приказа двигаться вперёд не последовало. По броне танка шлёпнуло несколько пуль и снова всё затихло. Только за минуту до нас долетел какой-то буквально нечеловеческий вой.
Поглощённый непонятным ужасом, забыв об осторожности, я высунулся из амбразуры. То, что я увидел, меня наполнило ужасом. Между нами и наступающими японцами спокойно и уверенно двигались две машины, поливая вражескую пехоту огненными струями. Напуганные самураи бежали. Несколько человеческих фигур пылало. Они прощались с жизнью, и это было их последняя предсмертная песня.
- Химические танки на базе БТ-26, - с гордостью сообщил лейтенант. - Ну, вот сейчас, пожалуй, и всё. А возможно и ещё немного повоюем. Нет, сигналят на сбор у моста. Поехали, Володька. И смотри, не задави нашу пехоту.
Действительно, в японских окопах уже по-деловому возились наши подразделения. Они поправляли бруствер и откапывали из земли какие-то красные мешки. Поняв, что это такое, я закрыл глаза и засунул голову внутрь машины.
- Ну, ну, - заметил моё движение лейтенант. - А как ты их под гусеницами пропускал, то тогда не отворачивался. Надо тебя представить к награде. Не менее трёх самураев ты точно задавил. И тебя, Олег, тоже представим. Сколько мы снарядов по японцам выпустили! Не менее половины боекомплекта расстреляли.
Что-то мне было не до радости. Наводчик тоже уныло смотрел в сторону. Он всегда был молчаливым парнем, а сегодня, вообще, я с утра не услышал от него ни единого слова.
Вскоре мы уже сидели у полевой кухни. Я пил густой наваристый капустник и вылавливал оттуда куски мяса. Ждали приезда начальства. Что-то меня сморило, и я начал клевать носом, чуть не уронив миску с остатками щей. Увидев мою промашку, бойцы засмеялись, а я немного пришёл в себя. Если подумать, то это хорошо когда люди веселятся. Все живы. Кто погиб, тот, конечно, ужинать не пришёл. А японцы ... Что они мне родственники, что ли. Ну, залезли под танк. Так бои же. Война.
Нет, не лезет сегодня в меня эта каша. И не мне одному тошно. Вот мой товарищ, наводчик нашего танка, тоже отставил миску, не доев и половины. Кстати, как его зовут, забыл. А, вспомнил, Олегом его зовут. Вещий Олег. Смешно.
- Эй, Олег! Чего кашу не доел. Может, сейчас снова вперед пойдем, и некогда будет поесть.
- А ты сам чего не ешь
- Да, как вспомню, как мы этих бедолаг давили, то сразу аппетит пропадает. Тебе хорошо: стреляй и стреляй. А попал или не попал - ты не видишь. Чего молчишь? Целый день молчишь. Ты откуда?
- Я из Киева.
- Ну?
- Что ну?
- Да поговори хотя бы немного. Как в армию попал? Меня, например, призвали год назад, когда я работал на комбайне. С Подолья я родом. Слышал о таком городе как Проскуров. Так моё село где-то примерно в 40 км от города. Яблоновка.
- Про город Проскуров слышал. Но я так далеко на запад еще не добирался. Я студент. Со второго курса меня ... забрали.
- А почему ты тогда не офицер?
- Так я же ещё не закончил. У меня там вышла такая история, что пришлось брать годичный отпуск. Хорошо, что не отчислили. Вот как закончу службу, снова продолжу со второго курса.
- А кем ты будешь?
- Учителем русского языка и литературы.
- А почему не украинского языка? Ты так хорошо по-нашему говоришь.
- Сложный вопрос задаешь. Ты случайно не сексот?
- Кто, кто?
- Ну, стукач, докладываешь начальству ...
- Нет, это я просто такой любознательный. Не хочешь, не отвечай. Что-то меня сегодня на сложные вопросы ведёт. Как у нас шутят: "Наверное, будет дождь". Как думаешь, что с нами дальше будет? Долго ещё эта война продлится?
- Я не знаю, и никто не знает. Может только Жуков ... Вообще-то, японцы вряд ли сунутся. У них другая задача - взять под контроль тихоокеанский бассейн. А относительно украинского языка, то у меня это болит, поэтому так резко и ответил. Извини. Плохо у нас в Киеве с украинским языком. Я так понимаю, что столица Украины становится преимущественно русскоязычной. Так что перспектив у нашей мовы не вижу.
- Но кто-то же должен и украинский учить. Как говорится, чужой язык учи, а свой не забывай. Хотя вот, например, в нашей Яблунивке все только по-украински говорят, а в Проскурове преимущественно по-русски. Честно говоря, мне это не нравится. И церковь закрыли. Там сейчас колхозные склады.
- А ты что не комсомолец? Веришь в Бога?
- Я комсомолец. Бога нет. В этом я сегодня еще раз убедился. Существовал бы Бог, то не позволил бы такого зверского обращения одних людей над другими.
- Ты что, сектант.
- Нет, я не сектант, по нашему "штунда". Забудь. Хорошо. Если ты такой ученый, то скажи, что с нами будет. Куда мы двинемся сегодня или завтра?
- На это, Володя, у меня нет ответа. Знаю только, что служить нам с тобой, как медному котелку, и еще много пыли мы с тобой наглотаемся. Как там писал англичанин Киплинг:
День-ночь-день-ночь - мы идем по Африке,
День-ночь-день-ночь - всё по той же Африке.
(Пыль-пыль-пыль-пыль- из-под шагающих сапог!)
Отпуска нет на войне
Бросай-бросай-бросай-бросай - думать, что там заранее.
(Пыль-пыль-пыль-пыль- из-под шагающих сапог!)
Все-все-все-все - от неё сойдут с ума,
Отпуска нет на войне.
Я не заметил, когда заснул. Только на минутку проснулся, когда Олег подложил под мою голову брезентовый чехол от пулемета. Добрый он товарищ. Но поспать подольше не удалось.
Разбудил меня поднявшийся шум. Все бойцы вдруг рванули к мосту. У полевой кухни остался я один. Даже старшина побежал. Наверное, я немного забылся во сне, потому что спать расхотелось. Надо сходить посмотреть, что они там увидели.