— Не могла бы, — категорично оборвал он меня, — если пала перед скверной. Если она глубоко проникла, то после моего предупреждения, ты стала бы пытаться этого избежать.
— Тогда бы вы все равно узнали! — сказала я, и он крепко сжал губы в тонкую линию, и отвернулся от меня странно напрягшись.
— Да, — произнес он, — узнал бы.
И тогда, ему пришлось бы убить меня. Ему пришлось бы убить меня, не смотря на мои мольбы, мои уверения, что я … возможно даже, что я сама верила бы в это, как это было… что не осквернена. Я замолчала, медленно, размеренно и глубоко дыша, восстанавливая дыхание.
— Ну так я… Я чиста? — наконец, выдавила я, с ужасом ожидая ответ.
— Да, — ответил он. — Ни какая скверна не сумела бы укрыться от этого последнего заклинания. Если бы мы начали с него, ты бы умерла, потому, что тени украли бы дыхание из твоей крови, чтобы выжить.
Я согнулась и закрыла лицо руками. Он поднялся на ноги и закрыл бутылочку. Пробормотав «Vanastalem» и взмахнув руками, он нагнулся надо мной и протянул мне аккуратно сложенный плащ из плотного прошитого шелком бархата темно-зеленого цвета с золотой вышивкой. Я непонимающе уставилась на волшебника, и только когда он натянуто отвернулся в сторону, поняла, что последние угольки сияния под моей кожей гаснут, а я абсолютно голая.
Я порывисто вскочила на ноги, заслонившись плащом, едва не позабыв о главном:
— Кася! — взволнованно выпалила я, и повернулась к лежащей в магической клетке подруге.
Он ничего не сказал. Я с тревогой посмотрела на Дракона.
— Ступай и оденься, — наконец сказал он. — Спешить некуда.
Но на меня он набросился немедленно после того, как я появилась в Башне:
— Должен существовать способ, — предположила я. — Должен быть. Ее только что забрали… она недолго пробыла в дереве.
— Что? — резко спросил он и, нахмурив лоб, выслушал те ужасы, что я испытала на поляне, у дерева. Я постаралась рассказать ему об ужасной тяжести слежки Чащи, об ощущении загоняемой жертвы. Не смогла. Слов было недостаточно. Но его лицо мрачнело сильнее, пока я не закончила своим броском на снежную пустошь.
— Помимо того, что ты просто сумасшедшая, тебе очень сильно повезло, — наконец сказал он: — хотя в твоем случае это одно и тоже. Еще никто не заходил в Чащу так далеко и возвращался невредимым, никто после… — он умолк, и я каким-то образом догадалась, что он имел в виду Ягу. Она ходила в Чащу и возвращалась. Дракон это заметил, и посмотрел мне в лицо: — Тогда ей уже было сто лет, — холодно добавил он: — и она была настолько пропитана волшебством, что там, где она ступала, из земли выпрыгивали черные поганки. Но и она не доходила до такой глупости, чтобы затевать большое колдовство в глубине Чащи, хотя в твоем случае, ручаюсь, именно это тебя спасло. — Он покачал головой. — Думаю, следовало приковать тебя цепью к стене, едва здесь объявилась эта крестьянка, чтобы поплакать тебе на плече.
— Венса, — мой уставший, отупевший мозг ухватился только за последнюю фразу. — Мне нужно пойти ей рассказать. — Я оглянулась в сторону коридора, но он вмешался.
— Рассказать ей что?
— Что Кася жива, — ответила я. — Что я спасла ее из Чащи и…
— И что ей наверняка придется умереть? — жестко закончил он.
Инстинктивно я бросилась к Касе, встав на его пути и преграждая путь руками… бессмысленный поступок, если бы он захотел, то легко бы справился со мной, но он лишь покачал головой:
— Перестань наскакивать на меня, словно рассерженная курица, — он был скорее уставшим, чем рассерженным. Его тон заставил мое сердце сжаться: — Последнее, что нам нужно, чтобы ты из-за беспокойства о ней ты натворила еще больше глупостей. Мы можем сохранять ей жизнь столько, сколько сумеем ее сдержать. Но все равно ты наконец решишь, что милосерднее будет ее убить.
И все же я рассказала Венсе утром, когда она проснулась. Она с широко-раскрытыми глазами схватила мои руки:
— Позволь мне ее увидеть, — попросила она, но Дракон не разрешил.
— Нет, — ответил он: — Можешь истязать себя, если хочешь. Но это все, что я позволю. Не нужно давать женщине несбыточных надежд, и не стоит позволять ей даже приближаться. Если позволишь, я дам совет: скажи матери, что девушка умерла, и пусть продолжает жить, как может.
Но я настроилась и рассказала Венсе правду. Я решила, для нее было лучше знать, что Касю вызволили из Чащи, что ее мучениям пришел конец, даже если исцеление невозможно. Я не была полностью уверена, что была права. Венса плакала и умоляла. Если бы я могла, я бы не подчинилась Дракону и отвела бы мать к дочери. Но в случае с Касей волшебник мне не доверял. Он забрал ее куда-то в глубокую темницу под Башню и там запер. Мне он сказал, что не покажет вход, пока я не научусь защитным заклинаниям, которые смогут предохранить меня от скверны Чащи.
Пришлось ответить Венсе, что не могу этого сделать, и поклясться несколько раз собственной жизнью, пока она не поверила.
— Не знаю я, не знаю, куда он ее спрятал! — наконец выкрикнула я. — Не знаю!
Она прекратила умолять, и, не выпуская моих рук, уставилась на меня, тяжело дыша и сказала:
— Завистливая дрянь! Ты всегда ее ненавидела, всегда. Ты хотела, чтобы ее забрали! Вы с Галиндой всегда знали, что он выберет ее. Знали и радовались. А теперь ты ее ненавидишь, потому что он вместо нее забрал тебя…
Она трясла меня, дергая на себя, и в какой-то момент я не могла ее остановить. Слышать подобное было слишком жестоко: словно в чистом источнике, из которого ты собирался испить оказался яд. Я была так сильно вымотана, потратив все силы на вызволение Каси, и неважно чувствовала себя после очищения. Наконец, мне удалось высвободиться и, не в сила более сносить это, я выбежала прочь из комнаты. Я остановилась в коридоре и прислонилась к стене, беспомощно рыдая, не в состоянии даже вытереть бегущие слезы. Венса выбежала за мной мгновение спустя вся в слезах со словами:
— Прости, прости меня, Нешка. Я не хотела. Не хотела.
Я знала, что на самом деле она так не думала, но в ее словах была правда, чуть-чуть, в переносном смысле. Она разбередила мое чувство вины, и я закричала, обращаясь к Дракону: «Почему? Почему ты не забрал вместо меня Касю?» Мы столько лет жили счастливо с моей матерью, считая, что меня не выберут, а теперь я абсолютно несчастна. И все же это не было поводом ненавидеть Касю.
Так что мне не было жаль, когда Дракон отправил Венсу домой. Я даже не стала спорить, когда он в тот же день отказался учить меня защитному заклинанию.
— Не пытайся быть еще большей дурой, чем ты есть, — рявкнул он. — Тебе требуется отдых. А если тебе он не нужен, то мне точно пригодится, прежде чем придется пройти через сомнительно мучительное удовольствие попытки вдолбить в твою голову необходимость защиты. Спешить некуда. Ничего не изменится.
— Но что, если Кася заражена так же, как и я, — начала возражать я, но он покачал головой в ответ.
— Несколько теней сумели просочиться у тебя между зубов. Быстрое очищение не позволило им в тебе укорениться, — пояснил он. — Это совсем иной случай, и даже не отравление третьего уровня, которому подвергся неудачливый пастух, которого ты безо всякого на то основания обратила в камень. Ты хоть поняла, что дерево, которое ты видела, это один из очагов самой Чащи? Там, где оно укореняется, Чаща расширяет свои пределы. Его плодами питаются ходоки. Она была во власти Чащи настолько, что иного нельзя и представить. Ступай спать. Пара-другая часов для нее ничего не значат, но позволят тебе избежать новой глупости.
Я была вымотана, и прекрасно знала это, хотя в моей груди горел огонь противоречия. Я сохранила его на будущее. С другой стороны, если бы я послушалась его и тогда вместе с его предостережениями, Кася до сих пор оставалась бы внутри дерева, которое ее пожрало бы и извратило. Если бы я верила всему, что он рассказывает о колдовстве, я бы до сих пор учила изматывающие меня заклятия. Он сам говорил, никого не спасали от дерева и никто не возвращался из Чащи… кроме Яги, и теперь меня. Он способен ошибаться. Он ошибается на счет Каси. Ошибается.
Я вскочила с кровати еще до рассвета. В книжке Яги нашлось заклятье для поиска порчи, довольно простое: «Aish aish aishimad». Я испытала его в кухне, отыскав плесень на задней стенке бочки, сгнивший раствор в кладке, испорченные яблоки и сгнивший кочан капусты, закатившийся под стеллаж с вином. Когда рассвет наконец осветил лестницу, я поднялась в библиотеку и громко снимать с полок книги, пока Дракон не появился собственной персоной — сонный и уставший. Он не стал меня упрекать. Просто быстро хмуро огляделся и ушел, не сказав ни слова. Лучше бы он накричал.