Я задыхалась: «Ulozishtus!», — снова, всматриваясь в лица Чащи и Каси, которое исказилось наполовину от гнева, наполовину от боли. Ее хватка крепчала. Она смотрела прямо на меня. Свечение Призывания стало ярче, заполнив каждый уголок помещения. От него невозможно было укрыться, и мы могли заглянуть глубоко внутрь друг друга, увидеть каждый секрет, хранимый в тайне — и ненависть, и зависть. Слезы перемешивались с древесным соком и капали на мое лицо. Я тоже рыдала, и слезы текли ручьями, несмотря на то, что она почти лишила меня воздуха и мое зрение начало уступать темноте.
Она произнесла сдавленно собственным голосом: «Нешка», — и решительно собравшись с силами, один за другим разжала пальцы, позволив мне вздохнуть. Мое зрение прояснилось, и, вглядевшись в ее лицо, я увидела проходящий стыд. Она смотрела на меня с любовью, с вызовом.
Я снова всхлипнула. Сок высох, и ее обожгло пламенем. Корешки иссохли и осыпались прахом. Еще одно очищение ее бы доконало. Я знала это наверняка. Я видела. Но Кася улыбалась мне в ответ. Она просто не могла говорить, и просто медленно кивнула. Я почувствовала, как мое лицо сморщилось, став уродливым и жалким, и я произнесла: «Ulozishtus».
Я смотрела в Касино лицо, истово стараясь запомнить этот ее последний образ, но на меня из ее глаз снова выглянула Чаща — в черной ярости, полная дыма, огня, слишком глубоко пустившая корни, чтобы их можно было так просто выкорчевать. Но Кася все равно держала руки далеко от моего горла.
И внезапно Чаща пропала.
Кася упала на меня сверху. Я раскричалась от радости и сжала ее в своих объятьях, а она, сотрясаясь и плача, вцепилась в меня. Она все еще была нездорова, ее трясло, и когда я ее приподняла, все еще беспомощно плача, ее вырвало на пол. Ее руки причиняли мне боль: они были очень горячи и сильны, и Кася сжимала меня слишком сильно в объятьях, так что мои ребра болезненно трещали под кожей. Но это была она. Дракон с финальным хлопком закрыл книгу. В помещении сиял яркий-преяркий свет. В нем Чаще было негде спрятаться. Это была Кася и никто более. Мы победили.
Глава 11
Когда уставшие мы медленно несли Касю наверх, Дракон был странно молчалив и непохож на себя. Она большую часть времени была без чувств, приходя в себя только для того, чтобы вдохнуть в грудь воздух и снова впадала в забытье. Ее обмякшее тело было неестественно тяжелым, почти как из мореного дуба, словно уходя Чаща каким-то образом ее изменила.
— Все прошло? — спросила я волшебника. — Прошло?
— Да, — кратко ответил он, пока мы, словно бревно, шатаясь и спотыкаясь даже с учетом его странной силы тащили Касино тело по длинной спиральной лестнице. Кроме того, мы уже были вымотаны. — Призывание нам обязательно бы это показало. — Он далее молчал, пока мы не втащили девушку в гостевую комнату, постоял рядом с постелью, глядя вниз, нахмурив лоб, потом повернулся и вышел из комнаты.
Мне некогда было думать о нём. Касю почти месяц лихорадило и не отпускала болезнь. Ночами она подскакивала полусонная, захваченная кошмарами о том, как она все еще блуждает по Чаще, и легко раскидывала нас, даже Дракона могла отшвырнуть в другой конец комнаты. Пришлось привязать ее к массивной кровати со столбиками сперва веревками, и, наконец, цепями. Я спала на ковре у подножия кровати, чтобы по любому крику принести ей воды, а также постараться впихнуть в нее пару ложек еды. Сперва она не могла удержать в желудке ничего, кроме пары ломтиков простого хлеба.
Дни и ночи слились в сплошную череду, прерываемую лишь ее бодрствованием. Сперва она просыпалась каждый час, и десять минут уходило на то, чтобы её успокоить, так что я почти не высыпалась и постоянно клевала носом. Только спустя неделю пришла уверенность, что она выживет, и я выкроила пару минут, чтобы накарябать послание Венсе о том, что Кася спасена и что ей становится лучше.
— Она сохранит это в тайне? — спросил Дракон, когда я попросила его отправить записку. Я была слишком уставшей, чтобы спросить, почему его это беспокоит. Я лишь расправила записку и приписала: «Не говори пока никому», — и отдала волшебнику.
Мне следовало поинтересоваться, а ему настоять на больших предосторожностях. Но мы были оба потрепаны как ветхая одежда. Я не знала, над чем он сейчас работает, но ночами, пробираясь, спотыкаясь в кухню и назад, замечала горящий в библиотеке свет, и сваленные стопками страницы, исчерченные диаграммами или с записями. Как-то вечером, придя на запах дыма, я нашла его заснувшим с лаборатории. Нижняя часть перегонного куба, нагревавшегося на пламени свечи, успела почернеть и полностью выкипеть. Когда я его разбудила, он подскочил, неуклюже перевернув всю конструкцию и вызвав пожар, что для него было нехарактерно. Нам обоим пришлось постараться, чтобы унять огонь, и у волшебника был напряженный и взъерошенный вид, как у рассерженного кота, недовольного уроном, нанесенным собственному достоинству.
Спустя три недели Кася проснулась, проспав целых четыре часа подряд, и, повернув ко мне голову, сказала бессильным, но собственным голосом:
— Нешка, — ее темно-карие глаза смотрели тепло и открыто. Смеясь сквозь слезы, я обхватила ее лицо ладонями, а она сумела обнять меня своими непослушными руками и улыбнуться в ответ.
После этого она быстро пошла на поправку. Поначалу ее странная новообретенная сила принесла ей некоторые неудобства, даже когда она попыталась впервые встать. Она натыкалась на мебель, и когда я в кухне варила суп, свалилась с лестницы, попробовав спуститься вниз. Но когда я от плиты примчалась на ее крик к ней на помощь, то обнаружила ее невредимой — не осталось даже синяка — у подножия лестницы, пытающейся снова встать на ноги.
Чтобы снова научить ее ходить, я, поддерживая ее на ходу, медленно водила ее по большому залу кругами, хотя на полу чаще оказывалась я, когда она по неосторожности сбивала с ног меня. Проходивший по своим делам в сторону подвала Дракон остался под аркой понаблюдать за нашим неуклюжим успехом с мрачным и непроницаемым лицом. Я помогла ей добраться до комнаты, и когда Кася осторожно забралась в постель и уснула, я спустилась в библиотеку поговорить с ним:
— Что с ней не так? — спросила я.
— Ничего, — коротко ответил волшебник. — Насколько я могу судить, она чиста. — По его виду не скажешь, что он этим доволен.
Я ничего не понимала. Может его беспокоит то, что в Башне находится кто-кто еще.
— Ей лучше, — рассказала я ему: — Скоро все кончится.
Он посмотрел на меня с видимым раздражением:
— Скоро? А что ты собираешься с ней делать дальше?
Я открыла было рот и снова закрыла:
— Она…
— Вернется домой? — закончил за меня Дракон. — И выйдет замуж за крестьянина, если сумеет найти такого, кому будет все равно, что его жена из дерева?
— Она из плоти, а не из какого не из дерева! — возразила я, но уже поняла, и быстрее, чем хотела, что он прав. В нашей деревне для Каси больше не было места, как и мне. Я медленно села, положив руки на стол:
— Она… заберет свое приданное, — сказала я лишь бы что-то сказать. — Ей придется уехать… в город, в Университет, как прочим женщинам…
Он хотел было что-то сказать, но помолчал и переспросил:
— Что?
— Как прочие избранные, те, кого ты забирал, — сказала я без задней мысли: я слишком сильно беспокоилась из-за Каси. Что ей делать? Она не ведьма. Такое люди по крайней мере понимают. Она просто измененная, причем сильно, и я не думала, что ей удастся это скрыть.
Но он перебил мои мысли.
— Скажи-ка мне, — едко спросил он, и я, вздрогнув, подняла на него глаза: — вы все считали, что я брал их силой?
Я застыла с открытым ртом под его взглядом. Выражение его лица было натянутым и оскорбленным.