— Да? — ответила я по началу сбитая с толку. — Конечно мы так считали. А как иначе? Если это не так, то почему бы… почему бы вам просто не нанять себе слугу… — уже когда я произносила это, начала сомневаться, была ли та, другая девушка, что оставила мне послание, права. Что он просто хотел общения… но немного и на собственных условиях: не из числа тех, кто может уйти от него, когда захочет.
— Наемные слуги оказались непригодными, — уклончиво и с раздражением ответил волшебник, не объяснив, почему конкретно. Не глядя на меня, он сделал нетерпеливый жест. Если бы он видел мое лицо, то остановился бы: — Я не выбираю деревенских девиц, которые хотят лишь найти себе жениха или стали бы от меня шарахаться…
Я резко выпрямилась, заставив кресло с грохотом отъехать по полу. Медленно и запоздало во мне словно наводнение начал вскипать бурлящий гнев:
— Так стало быть ты забираешь таких, как Кася, — выпалила я, — тех, что похрабрее, чтобы смогли это выдержать, кто не будет досаждать своим семьям слезами, и считаешь, что все в порядке? Ты их не насилуешь, а просто запираешь здесь на десять лет, и еще жалуешься, что мы плохо о тебе думаем?
Он уставился на меня, я, отдуваясь, уставилась на него в ответ. Я и не знала, что во мне есть подобные слова. Не знала, что во мне сохранились подобные чувства. Я никогда не думала, что смогу сказать нечто подобное своему лорду, Дракону. Я его ненавидела, но не стала бы упрекать, как не стала бы упрекать молнию за то, что она ударила в мой дом. Он не был обычным человеком, он был лордом и волшебником: странным существом совершенно иного порядка, таким же непостижимым, как буря или чума.
Но он снизошел вниз со своей недосягаемой высоты, он проявил ко мне настоящую доброту. Ради спасения Каси он снова позволил соединить свою силу с моей тем особым, захватывающим дух, интимным образом. Полагаю, может показаться странным мой способ поблагодарить его за это, накричав на него, но это было более чем благодарность — я хотела, чтобы он стал человечнее.
— Это неправильно, — громко произнесла я: — Неправильно!
Он поднялся, и мгновение мы в молчаливом гневе оба смотрели друг на друга через стол, и оба в одинаковой степени, я полагаю, были поражены. Потом он повернулся и отошел от меня с ярко-красными пятнами от гнева на щеках, уставившись в окно, крепко сжав руками подоконник. Я выбежала из комнаты и понеслась вверх по лестнице.
Остаток дня я провела, притулившись на краешке кровати рядом со спящей Касей, держась за ее тоненькую ручку. Она была теплой и живой, но волшебник прав. Хоть ее кожа и была мягкой на ощупь, под ней находилась твердая плоть — но вовсе не каменная, а как бы гладкий янтарь, твердый, но округлый, без острых граней. Ее темно-золотые волосы подсвеченные отраженным сиянием свечи завивались в колечки, похожие на древесные кольца. Ее можно было бы принять за вырезанную из дерева статую. Я убеждала себя, что невозможно до такой степени измениться, но знала, что неправа. У меня был слишком предвзятый взгляд: я видела лишь свою Касю. Тот, кто с ней не знаком, сразу заметит странности. Она всегда была красивой, но сейчас была просто неземной красавицей, застывшей и сияющей.
Она проснулась и посмотрела на меня:
— Что случилось?
— Ничего, — ответила я. — Ты голодна?
Я не знала, что с ней делать. Если Дракон разрешит ей остаться, то мы могли бы поселиться в моей комнате наверху. Возможно он обрадуется служанке, которая никогда от него не уйдет, раз ему не нравится обучать новеньких. Это была горькая мысль, но ничего иного я не могла придумать. Если бы в нашей деревне появилась похожая на нее чужачка, то мы бы решили, что она наверняка осквернена, или какой-то новый монстр из Чащи.
Следующим утром я настроилась попросить его оставить Касю во что бы то ни стало. Я спустилась в библиотеку. Он стоял у окна с одной из своих псевдо-ос, парящей над его руками. Я застыла. Ее мягкая подвижная поверхность была зеркальной как у спокойного пруда, но когда я заглянула ему через плечо, то увидела в ней отражение не этой комнаты, а деревья: бесчисленные и бесконечные темные шевелящиеся ряды деревьев. Изображение в отражении постепенно менялось, как я полагаю, показывая, где пролетела оса. Когда под темной поверхностью что-то промелькнуло, я затаила дыхание. Это было похожее на ходока создание, но меньше размером, и у него были не похожие на суки конечности, а прямые и серебристые с прожилками, словно у листьев. Существо остановилось и повернуло свою странную, лишенную лица голову к осе. В передних конечностях существо держало вырванный пучок каких-то трав и растений — совсем как садовник, пропалывающий грядки. Существо повращало головой из стороны в сторону и устремилось дальше в лес, пропав из виду.
— Ничего, — произнес Дракон. — Ни сбора сил, ни приготовлений… — он покачал головой. — Отодвинься, — сказал он, обращаясь ко мне через плечо. Он отпустил осу за окно, затем поднял то, что я могла бы представить себе посохом волшебника, стоящим у стены, поджог его конец в камине и направил его прямо в середину осы. Все летающее существо охватило пламя в одной голубой вспышке, и оса исчезла, оставив после себя легкий сладковатый дымок, напоминающий скверну.
— Те существа не могут их видеть? — зачарованно спросила я.
— Порой случается, что один-другой страж не возвращается, — сказал волшебник, — но если они прикоснуться к стражам, то он просто взорвется, — он ответил отвлеченный чем другим, хмурясь.
— Не понимаю. Чего ты ожидал? Разве это плохо, что Чаща не планирует нападение?
— Ответь, — сказал он, — ты думала, что она выживет?
Конечно, нет. Для меня это было сродни чуду, и одно из тех, что я очень сильно хотела изучить. Пока я не позволяла себе об этом думать.
— Она позволила Касе сбежать? — прошептала я.
— Не совсем так, — ответил он. — Она не могла ее удержать. Призывание и очищение отбросили Чащу прочь. Но я уверен, она могла продержаться достаточно, чтобы девушка умерла. А Чаща совсем не славится подобными благородными порывами. — Он побарабанил по подоконнику пальцами в слегка знакомом ритме. Я узнала его одновременно с ним: это был ритм нашего с ним заклинания Призывания. Он тут же перестал и натянуто спросил:
— Она поправляется?
— Ей лучше, — ответила я. — Этим утром сама взобралась по лестнице. Я помещу ее у себя…
Он пренебрежительно махнул рукой:
— Я думал, ее поправка всего лишь уловка, чтобы нас отвлечь, — сказал волшебник. — Если ей уже лучше… — он покачал головой.
Спустя мгновение он расправил плечи, убрал руку с подоконника и повернулся ко мне:
— Что бы не задумала Чаща, мы потеряли достаточно времени, — мрачно сказал он. — Доставай свои учебники. Мы должны возобновить твое обучение.
Я уставилась на него.
— Перестань на меня таращиться. Ты хотя бы понимаешь, что мы с тобой сделали? — он махнул в сторону окна. — Это не был единственный страж, которого я отправил на разведку. Другие нашли то очаговое дерево, в котором оказалась девушка. Это было очень любопытно, — сухо добавил он: — потому что оно мертво. Когда ты выжгла скверну из девушки, этим же ты сожгла дерево.
И все равно я не понимала причины его мрачного настроя, и когда он продолжил, стало понятнее еще меньше:
— Ходоки уже вырвали его и заменили новым саженцем, но если бы сейчас была зима, а не весна, если бы поляна была чуть ближе к границе Чащи… если бы мы были готовы заранее, то могли бы взять отряд лесорубов, которые бы вырубили бы и выжгли Чащу до самой поляны.
— А мы не можем… — я сбилась от удивления. Я даже не могла толком сформулировать свою мысль.
— Повторить? — уточнил он. — Да. И это значит, что Чаща должна дать нам отпор. И скоро.
Теперь я начала понимать причину его тревоги. Это было сродни его переживаниям из-за Росии. Я поняла: мы с Чащей ведем войну, и наш враг знает, что у нас есть новое оружие, которое мы можем применить против него. Поэтому Дракон ожидает, что Чаща нападет не просто в отместку, а для самозащиты.
— Предстоит много работы до того, как мы сможем надеяться на повторение эффекта, — добавил волшебник, и указал на стол, устланный еще большим количеством бумаги. Я пригляделась повнимательнее и наконец поняла, что это были заметки о работе — нашей совместной работе. Тут были наброски диаграмм, на которых мы довольно схематично были изображены по разные стороны от книги Призывания на максимальном удалении друг от друга, противостоящую нам Касю изображал круг, к которой вела линия с надписью «канал», и от нее вела пунктирная черта к тщательно изображенному очаговому дереву. Он указал на эту пунктирную черту: