— Самой большой сложностью является канал. Мы не можем каждый раз надеяться на кстати подвернувшуюся жертву, только что вызволенную из очагового дерева. Однако, вместо этого может пригодиться пойманный ходок, или жертва, подвергшаяся скверне в меньшей степени…
— Иржи, — внезапно сказала я. — Мы ведь можем испробовать это на Иржи?
Дракон замолчал и раздраженно сжал губы.
— Возможно, — произнес он:
— Но сперва, — добавил он, — мы должны кодифицировать все принципы заклинания, а тебе нужно попрактиковаться с каждым отдельным элементом. Полагаю, это подпадает под категорию пятого уровня сложности, где Призывание является только структурой, скверна — проводящим каналом, а заклинание очищения дает должный импульс… ты что, позабыла все, чему я тебя учил? — спросил он, заметив, как я кусаю губы.
Это верно: я не позаботилась о том, чтобы запомнить большую часть его лекций о структуре заклинаний, которые по большей части просто объясняли, почему одни заклинания сложнее других. Насколько я могла судить, все сводилось к очевидному: если ты складываешь два заклинания, чтобы получить новое, то оно окажется сложнее для выполнения, чем каждое из них по отдельности. Но я не находила эти правила полезными. Если сложить три заклинания, то оно окажется сложнее чем каждое в отдельности, но по крайней мере, когда я попробовала это на практике, то это не показалось мне сложнее, чем любое двойное. Все зависело от того, что ты делаешь и в каком порядке. И его правила не имели ничего общего с тем, что случилось внизу.
Я не хотела это обсуждать, и знала, что и он не хочет. Но я вспомнила о Касе, которая продиралась ко мне сквозь раздирающую ее Чащу, и о Заточках, находящихся на границе с Чащей на расстоянии одного удара от полного поглощения.
— Все это неважно, и тебе это известно.
Его рука сжалась, сминая страницы, и мгновение я думала, что он сейчас накричит на меня. Но он уставился на них и ничего не сказал. Спустя мгновение я сходила за моей книгой заклинаний и открыла заклятие иллюзии, которые мы делали совместно зимой, много месяцев тому назад. До Каси.
Я расчистила на столе место среди бумаг, сдвинув их в сторону, и положила книгу перед собой. Не вымолвив ни слова, он через мгновение сходил к полке за другим томом — узкой черной книгой, со слегка светившейся обложкой в тех местах, где касались его пальцы. Он открыл ее на заклинании, записанном на двух страницах четкими буквами с диаграммой из одного цветка, каждая часть которого была каким-то образом связана со своим слогом заклинания.
— Ну, хорошо, — сказал он. — Приступим, — и протянул ко мне через стол руку.
На этот раз без столь полезно отвлекающего влияния отчаяния было труднее сделать обдуманный выбор. Я не могла не думать о силе его руки, о длине его изящных пальцев, опутавших мою ладонь, о тепле мозолистых кончиков пальцев, касавшихся моего запястья. Я чувствовала под своими пальцами биение его сердца, жар кожи. Я сидела, уставившись в свою книгу с пылающими щеками, и пыталась понять смысл букв, пока он отрывисто произносил свое заклинание. Иллюзия начала принимать очертание: еще один прекрасно очерченный цветок, ароматный и красивый, совершенно непрозрачный с покрытым шипами стеблем.
Я начала с шепота, отчаянно пытаясь отбросить любые мысли, не чувствовать своей кожей его волшебство. Ничего не случилось. Он ничего мне на сказал. Его взгляд был старательно сфокусирован где-то в точке над моей головой. Я остановилась и мысленно встряхнулась. Потом закрыла глаза и почувствовала форму его волшебства: полную шипов, как его иллюзия, колючую и настороженную. Я начала тихо произносить заклинание, но поймала себя на мысли, что думаю не о розе, а о воде, о жаждущей влаги почве, стараясь пристроиться к его силе, а не превзойти ее. Я услышала, как он резко втянул в себя воздух, и колючее здание его заклинания нехотя впустило меня внутрь. Роза между нами выпустила длинные корни по всему столу и отрастила новую ветку.
Сейчас это не было похоже на те джунгли, что выросли во время нашей первой попытки. Он старался сдерживать свою силу, как и я, в итоге мы оба пропускали подкормить наше заклинание лишь тоненький ручеек волшебства. Но розовый куст приобрел новый вид реальности. Я более не могла назвать это иллюзией: длинные шнурообразные корни переплелись вместе, запустили кончики в трещины столешницы, оплели ножки. Бутоны больше не были похожи на портрет цветка, а превратились в настоящие лесные розы, половина из них еще не открылась, другие уже цвели, с них осыпались лепестки, коричневее на концах. Воздух наполнился густым ароматом, таким сладким, что, пока мы работали, в окно залетела пчела, направившаяся прямиком к одному из бутонов и настойчиво принялась по нему ползать. Когда она не сумела добиться нектара, она попробовала другой, и другой. Маленькие лапки сучили по лепесткам, которые прогибались именно так, как должны под весом пчелы.
— Тебе здесь ничего не достанется, — сказала я парящей пчеле, и подула на нее, но та лишь попробовала снова.
Дракон перестал разглядывать мою макушку. Все неловкости пересилила его страсть к волшебству. Он принялся изучать нашу переплетенную друг с другом работу с тем же энтузиазмом, с каким работал над сложнейшими заклинаниями. Свечение заклинания отражалось на его лице и в глазах: это был голод познания.
— Ты можешь поддерживать его в одиночку? — спросил он.
— Думаю да, — ответила я, и он медленно высвободил руку из моей ладони, оставив меня поддерживать дико разросшийся розовый куст. Без жесткой опоры его волшебства, он едва не рухнул, как лиана у которой оборвали усики, но я нашла способ удержать его волшебство, всего лишь уголок, но этого было достаточно, чтобы служить основой — и подпитывала заклинание больше из своих сил, чтобы сгладить его слабости.
Он наклонился и перевернул пару страниц своей книги, пока не нашел нужное ему заклинание: на этот раз это была иллюзия насекомого столь же детально расписанная на диаграмме, как перед этим цветок. Он быстро произнес заклинание, оно скатилось с его языка, и появились с полдюжины пчел, которые направились к кусту, что лишь еще больше смутило нашу гостью. Создавая каждое насекомое, он передавал их мне с легким шлепком. Я сумела их подхватить и вплести в наш куст. Потом он сказал:
— А сейчас я хочу добавить к ним заклинание наблюдения. То самое, что я применяю к стражам, — добавил он.
Я медленно кивнула, сфокусировав внимание на поддержании заклинания. Что может быть незаметнее в Чаще, чем пчела? Он перелистал книгу в самый конец, где его собственной рукой было вписано это заклинание. Но когда он приступил, сложность заклинания иллюзии пчел повысилась, и легла на мои плечи. Я удержала их, покачнувшись, чувствуя, как моя сила тратится слишком быстро без восстановления, пока я не сумела издать бессловесный тревожный звук, и он оторвался от своей работы и потянулся ко мне.
Я неосторожно схватилась за его руку и за силу, хотя и он нажал со своей стороны. У него перехватило дыхание, и наши заклинания сцепились друг с другом, в них хлынула сила. Куст снова принялся расти, корни сползли со стола, а ветви потянулись за окно. Среди цветов принялись с жужжанием носиться пчелы, каждая со странным блеском в глазках улетала прочь. Если бы я поймала одну из них руками и пригляделась повнимательнее, то увидела бы в отражении в ее глазах каждый цветок, на который она садилась. Но в моей голове для пчел не было места, а также для роз и подглядывания. Не было места ни для чего, кроме волшебства, которое заливало меня мощным потоком и единственной моей соломинкой была его рука… вот только он тонул вместе со мной.