Мы остановили своих фыркающих запыхавшихся лошадей почти у самых его ветвей. За спиной я услышала внезапный шлепок, словно захлопнулась дверца печки, и в тот же момент меня внезапно выбила из седла что-то очень тяжелое. Я очень больно ударилась о землю. Удар вышиб из меня весь воздух, я поцарапала локоть и сильно ушибла ноги.
Я повернулась. На мне лежала Кася. Это она выбила меня из седла. Я увидела, что происходит за ее спиной. Моя лошадь, без головы, висела в воздухе. Огромное, похожее на богомола, чудовище держало ее на весу двумя лапами. Богомол почти сливался с очаговым деревом: его узкие глазки были похожи на золотистые фрукты, а тело имело тот же серебристо-зеленый оттенок, как у листвы. Чудовище откусило голову лошади одним махом, одним движением. Позади упал на землю обезглавленный солдат, а еще один закричал, оставшись без ноги, и забился в хватке еще одного богомола. Из-за деревьев на поляне появился десяток этих тварей.
Глава 15
Серебристый богомол уронил животное на землю и выплюнул лошадиную голову. Вскочившая на ноги Кася потащила меня в сторону. Мгновение мы все находились в шоке от ужаса, потом принц Марек крикнул и швырнул свой рог в голову монстра.
— Сомкнуть ряды! — прокричал он, выхватив меч: — Волшебников в тыл! — Он пришпорил коня, заслоняя нас собой от богомола, и нанес удар. Меч скользнул по панцирю, срубив длинный полупрозрачный лоскут, как бывает при чистке морковки.
Сейчас боевые кони проявили себя во всей красе, доказав, что они стоят потраченного серебра. Они не испугались, как сделали бы обычные животные. Вместо этого они, издавая пронзительное ржание, вставали на дыбы и били врага передними копытами, издавая копытами гулкие удары по панцирям богомолов. Солдаты построились вокруг нас в просторный круг, прикрывая нас со всех сторон лошадьми. Воины уже зажали поводья в зубах — половина из них уже успела выхватить мечи, выставив перед нами колючую стену, в то время как другие первым делом схватились за щиты.
Вокруг нас из леса выползали богомолы. Их по-прежнему было плохо видно на пестром фоне шевелящихся деревьев, но они перестали быть невидимками. Движениями они не были похожи на ходоков — таких медлительных и неуклюжих. Они быстро перемещались на четырех лапах, шевеля широкими шипастыми клешнями изогнутых передних конечностей.
— Suitah liekin, suitah lang! — выкрикнул Сокол, призывая яркий белый огонь, которым уже пользовался в башне. Волшебник взмахнул им как плетью, зацепив за передние лапы ближайшего богомола, который уже тянулся, чтобы схватить новую жертву. Сокол потянул на себя жгут, словно борясь с упрямым теленком, притянув богомола вперед. Раздалось потрескивание в местах соприкосновения огня с панцирем и запахло горьким горелым маслом. Взвились тонкие струйки белого дыма. Пошатнувшийся богомол щелкнул ужасными челюстями по пустому месту. Сокол заставил его вытянуть голову, и один из солдат рубанул тварь по шее.
У меня было мало надежды на результат. В долине наши обыкновенные топоры, мечи и косы были лишь едва-едва способны поцарапать шкуру ходоков. Однако этот меч сумел сделать глубокую зарубку. В воздух взлетели осколки хитина. Находившийся с другой стороны от твари солдат вогнал острие меча в сочленение между головой и шеей. Навалившись на оружие всем телом, ему удалось проткнуть шею насквозь. Панцирь богомола громко треснул, как раковая клешня, его голова опустилась, челюсти замерли. Из его тела по лезвию вытек дымящийся гной, и я мельком заметила на стали сверкнувшие золотом сквозь дымку и исчезнувшие буквы.
И все же, несмотря на то, что богомол сдох, его тело подалось вперед, прорвав защитное кольцо и едва не сбив лошадь Сокола с ног. В открывшийся разрыв сунулся другой богомол и потянулся к волшебнику. Тот успел натянуть зажатые в кулаке поводья, не позволив лошади отступить, и снова взмахнул своим огненным кнутом, впечатав его в морду твари.
С земли мы с Касей почти не видели остальной схватки. Я слышала принца и Яноса, которые подбадривали солдат, и резкий скрип металла об панцирь. Вокруг творилось что-то непонятное и шумное, и так быстро, что я почти не могла ни дышать, ни думать. Я испуганно посмотрела на Дракона, сражающегося со своей перепуганной лошадью. Он что-то тихо прорычал, высвобождая ноги из стремян. Бросив поводья одному из оставшихся без лошади солдат — та, уже издыхала от ужасной открытой раны на груди — и очутился на земле возле нас.
— Что мне делать? — крикнула я ему, беспомощно перебирая заклинания: — Murzhetor…?
— Нет! — прокричал он в ответ, перекрывая всеобщую какофонию, и взяв за руку, развернул меня лицом к очаговому дереву: — Мы здесь ради королевы. Если потратим силы на бесполезную драку, то все будет напрасно.
Мы стояли спиной к дереву, но богомолы постепенно по чуть-чуть оттесняли нас к нему, под его ветви. В носу щипало от вони его плодов. Ствол дерева чудовищно толстым. Никогда не видела такого большого дерева, даже в самом глубоком лесу. В таких размерах было нечто гротескное, словно это был напившийся крови клещ.
На сей раз одними угрозами не обойдешься, даже если я взбешусь настолько, что сумею вызвать «fulmia»: Чаща не отдаст королеву даже ценой спасения столь большого очагового дерева, особенно зная, что мы все равно способны его сжечь после обряда очищения. Я не имела ни малейшего представления, что еще мы можем с ним сделать. Его кора поблескивала словно металл. Дракон пристально смотрел на дерево, что-то шепча и двигая руками, но еще до того, как кору дерева лизнуло первое пламя, я уже инстинктивно знала, что ничего не получится. Кажется, даже несмотря на волшебные мечи, солдатам не удалось бы повредить это дерево.
Дракон не прекращал системно перебирать заклинания: разрушения, открывания, холода, молнии — оставаясь ученым, не взирая на бушующую битву. Он искал уязвимость, щелочку в обороне. Однако дерево устояло перед всем, а вонь плодов только усилилась. Солдаты успели убить еще двух богомолов, потеряв при этом четверых товарищей. Кася чуть слышно вскрикнула, когда что-то подкатилось ко мне под ноги: это оказалась голова Яноса, и его ясные голубые глаза навечно остались хмурыми. Я отпрыгнула от нее в ужасе, упала на колени, мгновенно утратив все силы, и меня стошнило на траву.
— Нашла время! — прикрикнул на меня Дракон, словно от меня в этом деле что-то зависело. Я никогда не видела сражения, тем более подобных мясорубок. Солдат убивали словно скот. Я расплакалась, стоя на четвереньках, роняя слезы в грязь, потом ухватилась за самые толстые ближайшие ко мне корни дерева и произнесла заклинание: «Kisara, kisara, vizh».
Корни дернулись. «Kisara», — повторяла я снова и снова, и на поверхности корней медленно начали образовываться капли, вытягиваемой из них влаги, одна за другой скатываясь и сливаясь в крохотные лужицы. Вскоре они разрослись, образовав лужу между моих рук. Висящие в воздухе тончайшие корешки принялись извиваться. «Tulejon vizh, — настойчиво шептала я: — kisara». — Теряющие влагу ручьями корни в земле начали медленно шевелиться и отползать словно толстые дождевые черви. Под моими руками образовалось уже грязная жижа, которая стекала и отступала от крупных корней, обнажая их все сильнее.
Дракон присел рядом со мной и затянул заклинательный напев, показавшийся мне знакомым, как будто уже слышимый мною ранее. Я вспомнила: это было весной после Зеленого года, когда он появлялся, чтобы помочь восстановить поля. В тот раз он подвел к разоренным и опустевшим полям воду от Веретянницы с помощью каналов, которые вода прокладывала сама. Но на этот раз вода бежала узкими ручейками от очагового дерева прочь. И по мере того, как мое заклятие вытягивало влагу из корней, она ручьями стекала подальше, и вот уже земля вокруг дерева начала высыхать пятнами, а грязь превратилась в пыль и песок.
Внезапно Кася схватила нас обоих за руки и фактически приподняла над землей, увлекая нас за собой. Те ходоки, от которых мы сбежали в лесу, наконец добрались до нас и всей ордой выбрались на поляну. Создавалось ощущение, что они нас поджидали. Серебристый богомол продолжал наседать на солдат, несмотря на потерю одной ноги, покачиваясь из стороны в сторону и выбрасывая свои клешни в образующиеся разрывы в обороне. Боевые кони, о которых так переживал Янос, уже почти все погибли или разбежались. Даже принц Марек сражался пешим плечом к плечу с оставшимися на ногах шестнадцатью гвардейцами, образовавшими перекрывающую друг друга стену из щитов. Укрывшийся за их спинами Сокол продолжал стегать огнем врага, но мы были окружены и еще сильнее оттеснены к стволу очагового дерева. Его серебристая листва шелестела на ветру все громче и громче — и это был пугающий шепот. Мы стояли почти у самого ствола. Я втянула в грудь воздух, и меня едва снова не стошнило от удушающей вони его плодов.