Она оказалась тяжелой и неподвижной как бревно. Вокруг нас все было объято дымом и огнем, над нами стонали и ломались ветви. Все дерево превратилось в столб огня. Пекло во флаконе вопило, желая с нетерпением присоединиться к пожару, и я была почти уверена, что смогла это услышать собственными ушами.
Мы поплелись прочь. Касе пришлось тащить нас троих: меня, королеву Анну и Дракона. Выбравшись из-под кроны на открытое место, мы рухнули на землю. Сокол и принц Марек, стоя спина к спине, оставались последними, кто еще сражался с ужасающим умением. Меч Марека полыхал тем же пламенем, которым орудовал Сокол. На них наседали последние четыре ходока. Они предприняли внезапную атаку, но Сокол отогнал их назад круговым взмахом огненного кнута, а Марек нацелился на одного и метнулся к нему сквозь пламя. Одной рыцарской перчаткой он ухватил ходока за шею, обхватил сапогами тело, зацепившись одной ногой за переднюю конечность, с силой протянул меч между телом и шеей твари, и развернул тело — почти тем же движением срезают сучки с ветки. Длинная узкая голова ходока треснула и раскололась.
Принц позволил телу упасть и отпрыгнул обратно сквозь кольцо огня до того, как к нему успел приблизиться другой ходок. Вокруг валялось еще четыре ходока, убитых тем же самым способом. Принц выработал собственный метод для их убийства. Но ходоки чуть его не поймали, Марек уже едва стоял на ногах от усталости. Он отбросил шлем в сторону, наклонил голову и, отдуваясь, вытер вспотевший лоб краем табарда. Стоявший рядом Сокол тоже тяжело согнулся. Несмотря на то, что он не переставая шевелил губами, свечение серебристого пламени в его руках потускнело. Белый плащ был вывалян в грязи и дымился в местах, где его прожгли горящие листья. Оставшиеся три ходока отступили, готовясь к новому натиску. Волшебник через силу выпрямился.
— Нешка, — позвала Кася, вырывая меня из гипнотического созерцания, я шагнула вперед, открывая рот. Но из него вырвался лишь хрип. От дыма пересохло горло. Я набрала в грудь воздух и умудрилась прошептать: «Fulmedesh», — или по крайней мере нечто похожее, чтобы моя сила смогла оформиться в нечто, когда я опустилась и прижала руки к земле. От меня пробежала трещина, создав разлом прямо под ходоками. Когда твари рухнули в расселину, Сокол швырнул следом огонь, и разлом закрылся.
Марек обернулся и, когда я с трудом выпрямилась, внезапно побежал ко мне. Он на ходу упал ногами вперед и сбил меня на землю. Из облака дыма, окутавшего очаговое дерево, появился серебристый богомол с горящими крыльями в надежде отомстить. Я уставилась в его золотистые нечеловеческие глаза. Пугающие когти чудовища отодвинулись для удара. Марек лежал на спине прямо под брюхом богомола. Он подставил меч под шов в его панцире, и повалил чудовище, ударив его по ноге. Богомол упал, нанизав себя на меч, и даже поднявшись снова продолжил сильно содрогаться. Принц одним ударом высвободил меч и отбросил богомола в сторону пылающего очагового дерева. Тварь осталась лежать неподвижно.
Марек повернулся и поднял меня на ноги. Мои колени все еще дрожали, а все тело трясло. Я не могла стоять прямо. Мне всегда казались подозрительными рассказы о войнах: даже случайные драки между деревенскими мальчишками на площади обычно заканчивались в грязи с разбитыми носами, царапинами, в слезах и соплях — в этом не было ничего славного или величественного. Так что я не понимала, как добавление к этому мечей и смертей может как-то улучшить ситуацию. Но даже в своих худших мыслях я не могла себе представить ничего подобного этому ужасу.
Сокол доковылял до солдата, скрючившись лежавшего в грязи. На поясе волшебника был флакон с каким-то эликсиром. Он дал пострадавшему выпить глоток эликсира и помог ему подняться. Вместе они нашли еще одного выжившего, лишившегося правой руки. Солдат прижег обрубок в огне и беспомощно лежал на земле, уставившись в небо. Из тридцати человек, выжило лишь два солдата.
Но принц Марек не выглядел убитым горем. Он рассеянно провел рукой по лбу, размазывая по лицу сажу. Ему уже почти удалось восстановить дыхание. Грудь принца вздымалась и опускалась, но уже легко, а не с трудом, как у меня, и он легко перетащил меня подальше от пламени под прохладный шатер деревьев на краю поляны. Абсолютно молча. Не уверена, что он вообще меня узнал: его взгляд был полу-остекленевшим. К нам подошла Кася, неся на плечах Дракона. Несмотря на его вес, она несла его неестественно легко, почти не сгибаясь.
Пока Сокол собирал раненных, Марек моргнул всего пару раз, но вдруг он наконец-то увидел пылающее дерево и падающие обугленные ветки. Его рука сжала мою ладонь, и острые грани рыцарской перчатки больно впились в кожу, как бы я не пыталась высвободиться. Он повернулся ко мне и встряхнул меня с выпученными от гнева и ужаса глазами:
— Что вы натворили? — накричал он на меня хриплым от дыма голосом, и внезапно умолк.
Перед нами неподвижно стояла королева, освещаемая золотистым отсветом пламени пылающего дерева. Она стояла как статуя ровно на том же месте, где ее поставила, подняв на ноги, Кася, безвольно опустив руки по бокам. Ее обрезанные волосы были того же золотистого цвета, что у принца Марека — мягкие и пушистые. Они пушились вокруг ее головы словно облако. Принц уставился на нее словно голодный птенец. Он отпустил меня и протянул к ней руку.
— Не прикасайтесь к ней! — резко приказал Сокол хриплым голосом. — Наденьте цепи.
Марек застыл. Он не сводил с нее взгляда. Мгновение я думала, что он не послушается. Но он повернулся и побрел сквозь поле боя к трупу своего коня. Те самые цепи, которые Сокол надевал на Касю во время проверки, находились в свертке, завернутые в кусок ткани, позади седла. Марек вытащил их и принес к нам. Сокол взял ярмо тканью и осторожно, словно приближался к бешенной собаке, направился к королеве.
Она не пошевелилась, ее глаза смотрели не моргая. Такое впечатление, что она его даже не видела. Он еще больше занервничал, потом снова произнес защитное заклинание, одним быстрым движением надел ярмо на шею королевы и отскочил назад. Она не пошевелилась. Он снова потянулся с куском ткани в руках и быстро один за другим защелкнул на ее запястьях кандалы. Потом он накинул ткань ей на плечи.
За нашими спинами раздался ужасный треск. Мы подпрыгнули словно зайцы. Очаговое дерево раскололось до самого корня. Одна массивная половина наклонилась в сторону. Она рухнула на землю с громким скрежетом, обрушившись на столетние дубы, растущие на границе поляны. Из сердцевины ствола вверх взвилось облако оранжевых искр. Вторая половина ствола внезапно вспыхнула как свечка в ревущем и быстро распространявшемся пламени, ветви очагового дерева вздрогнули последний раз и замерли.
Одним внезапным дерганным толчком тело королевы ожило. Цепи скрипнули и зазвенели при ее движении, застонал металл, и она бросилась прочь от нас, вытянув руки впереди себя. Ткань соскользнула с нее, но королева этого не заметила. С низким нечленораздельным стоном она царапала лицо отросшими невероятно длинными загибающимися ногтями.
Марек бросился к ней и перехватил ее закованные в кандалы запястья. Она конвульсивно отбросила его, использовав свою невероятную силу. Потом она остановилась и сфокусировала свой взгляд на нем. Он восстановил равновесие и выпрямился. Несмотря на кровь, вонь от сажи и пота, Марек по-прежнему выглядел принцем. На груди все еще был заметен зеленый герб и корона над гидрой. Она смотрела на нее, потом перевела взгляд на его лицо. Она молчала, но не сводила с него глаз.
Он сделал один резкий вдох и произнес:
— Матушка.
Глава 16
Она не ответила. Марек ждал, сцепив руки, пристально вглядываясь в ее лицо, но ответа не было.
Мы стояли молчаливые и угнетенные, вдыхая дым сгоревшего очагового дерева, опаленных трупов павших людей и тварей из Чащи. Наконец Сокол взял себя в руки и, прихрамывая, вышел вперед. Он протянул руки к ее лицу, мгновение колебался, но королева даже не обратила на него внимания. Чародей обхватил ее лицо руками и повернул к себе. Он вгляделся в ее глаза, его зрачки последовательно то расширялись, то сужались, меняя форму. Цвет глаз изменился с зеленого через желтый на черный. Сокол хрипло констатировал: