Вместо этого я прислонилась к стене и какое-то время постояла так, потом попыталась присесть у камина, но огонь давно уже не зажигали. Зола была давно остывшей, а камень очень холодным, так что я вернулась к стене. Наконец, я решила, что никто в здравом уме не станет оставлять в комнате стулья, если не хочет, чтобы на них сидели. Поэтому я осторожно пристроилась на краешке одного из стульев, тщательно подобрав юбки.
Едва я присела, как дверь открылась и в комнатушку вошла служанка, женщина возраста Данки в абсолютно черном платье с неодобрительно поджатыми губами. Я виновато подпрыгнула, вскочив на ноги. За мной, распуская сидение на стуле, потянулись четыре длинных ярко-красных нити, зацепившись за репьи на моей юбке, а рукавом я ухитрилась отколоть длинную острую окрашенную белым щепку. Неодобрение усилилось, но служанка лишь натянуто произнесла:
— Прошу следовать за мной.
Она провела меня мимо стражников, которые ничуть не жалели о моем уходе, и проводила к другому лестничному колодцу. Я их успела повидать уже с полдюжины. Женщина проводила меня в узкую темную комнатку на втором этаже. В ней было узкое окошко, выходящее на стену кафедрального собора, с которой на меня оскалилась водосточная труба, зев которой был выполнен в виде морды страшной горгульи. Служанка оставила меня одну еще до того, как я сообразила спросить ее, что делать дальше.
Я присела на лежанку. Должно быть я заснула, потому что следующее, что помню, уже лежу на лежанке плашмя, но это случилось непреднамеренно — я даже не помню как легла. Все еще сонная и не отдохнувшая я встала, потому что отдавала себе отчет в том, что нельзя тратить время попусту, но при этом совершенно не имея понятия, что делать дальше. Я не знала, как привлечь к себе чье-нибудь внимание, кроме как встать посредине двора замка и начать швыряться в стены огнем. Хотя сомневаюсь, что подобная выходка поможет мне склонить мнение короля дать мне слово во время суда над Касей.
Я уже начала жалеть, что отдала письмо Дракона: оно было моим единственным оружием и талисманом. Откуда мне знать, что его вообще доставили по назначению? Так что я решила все выяснить. Я хорошо запомнила лицо капитана, точнее его усищи. Вряд ли во всей Кралевии найдется еще одна пара похожих. Я поднялась, смело отворила дверь и едва не столкнулась лбами с Соколом. Он как раз занес руку, чтобы постучать в дверь. Волшебник попятился, выручив нас обоих, и приветливо чуть улыбнулся мне, чему я не поверила ни на йоту.
— Надеюсь, ты чувствуешь себя отдохнувшей, — начал он, протягивая мне руку.
Я не приняла ее.
— Чего тебе надо?
Он превратил свой жест в длинный приглашающий, указав в сторону коридора:
— Проводить тебя в Зал Чаровников. Король отдал распоряжение, чтобы тебя проэкзаменовали, чтобы включить в реестр.
Я так обрадовалась, что не сразу ему поверила, посмотрев на него искоса, ожидая подвоха. Но он все стоял, поджидая меня, вытянув руку и улыбаясь:
— Прямо сейчас. Хотя, — добавил он: — быть может сперва ты решишь переодеться?
Я уже собиралась сказать ему, куда он может деть свои подколки, но оглядела себя: вся в грязи и пыли, в разводах пота, из-под верхней юбки почти до колен вылез подол сорочки, выцветшей некогда коричневой хлопковой рубашки, которую я выпросила у одной девушки в Заточке. Я абсолютно не была похожа на служанку, поскольку все служанки были одеты гораздо опрятнее. Тем временем Соля сменил свой черный верховой костюм на длинную черную шелковую мантию, поверх которой был надет длинный кафтан без рукавов, расшитый серебряной и зеленой нитями. По плечам грациозно рассыпались его белые волосы. Даже за милю было ясно, что перед вами волшебник. А если обо мне решат, что я не выгляжу похожей на волшебницу, то не позволят мне свидетельствовать.
Наказ Саркана был: «Старайся сохранять приличный вид».
Произнесенное заклинание «Vanastalem» изменило мою одежду под стать мерзкому настроению: платье из красного шелка было узким, неудобным, бесконечные воланы на рукавах были украшены огненно-оранжевыми лентами. Я могла бы воспользоваться вновь вежливо предложенной рукой Соли, поскольку за огромной юбкой не видела собственных ног и это было опасно на лестнице, но я мрачно проигнорировала его жест и медленно начала спускаться, нащупывая зажатыми в тесных туфлях мысками ног край каждой ступени.
Не дождавшись моей руки, волшебник сцепил руки за спиной и обошел меня, мимоходом заметив:
— Конечно экзаменаторы часто слишком требовательны. Но, полагаю, Саркан тебя к этому подготовил? — И посмотрел он на меня вопросительно. Я ничего не ответила, но не смогла сдержаться, чтобы не прикусить нижнюю губу. — Ну, что ж, — продолжил он, — если ты сочтешь испытания слишком сложными, мы могли бы… провести для экзаменаторов совместный показ. Уверен, это их полностью удовлетворит.
Я лишь бросила на него взгляд, ничего не ответив. Я была уверена, он извлечет выгоду из всего, чего мы достигли. Он не стал настаивать, не переставая улыбаться, словно не заметил моих ледяных взглядов: кружащийся в небе сокол, ждущий, когда ему выпадет шанс напасть. Мы прошли сквозь ведущую в Зал Чаровников арку под охраной двух высоких молодых гвардейцев, которые с любопытством посмотрели на меня.
Входя в похожую на пещеру комнату, я непроизвольно замедлила шаг. Потолок был похож на кусочек Рая: нарисованные облака кружили по голубым небесам, а между ними расположились святые и ангелы. В огромное окно проникал вечерний свет. Я так самозабвенно глазела по сторонам и едва не налетела на стол, на ощупь определив его край и обходной путь. Все стены помещения были заставлены книгами, а вокруг по всей длине проходил небольшой узкий балкончик, на котором тоже были расставлены еще более высокие стеллажи с книгами. С балкончика в разных местах спускались лесенки на колесиках. По комнате были расставлены массивные дубовые столы для работы с мраморными столешницами.
— Это просто попытка отсрочить неизбежное, — произнес невидимый женский голос. Для женщины он был довольно низким, однако приятно теплым, хотя и на грани гнева: — И не надо снова тыкать в меня своими реликвиями, Балло. Любое заклинание можно обойти… да, даже наложенное на благословенную шаль Ядвиги, и не нужно смотреть на меня с таким возмущением. Видимо Соля слишком перебрал политики, раз вообще ввязался в подобную затею.
— Перестань, Алёша. Кажется, победа стоит риска, — произнес Сокол примирительно, заворачивая за угол, где оказалось трое волшебников, сидящих в укромной комнатке за огромным круглым столом напротив большого окна под лучами вечернего солнца. После полумрака дворцовых коридоров свет показался ярким, и я прищурилась.
Женщина, которую Сокол назвал Алёшей, оказалась даже выше меня. У нее была кожа цвета черного дерева, и размах плеч почти как у моего отца. Ее черные волосы были стянуты вокруг головы в плотные косички. На ней был мужской наряд: кожаный камзол и широкие хлопковые шаровары, заправленные в высокие кожаные сапожки. И камзол и сапожки были великолепны. Они были украшены золотым и серебряным затейливым узором, но все равно выглядевшими поношенными. Чувствуя свое глупое платье, я сильно позавидовала.
— Победа, — произнесла она. — Значит так ты называешь доставленную ко двору пустую оболочку, чтобы немедленно сжечь ее на костре?
Я с силой сжала руки. Но Сокол только улыбнулся и ответил:
— Возможно стоит немного отложить наш спор. Все-таки мы здесь собрались не для того, чтобы судить о королеве, не так ли? Дорогая, разреши мне представить тебе Алёшу, наш Меч.
Она без улыбки с подозрением посмотрела на меня. Остальные двое в комнате были мужчины: одним из них оказался тот самый святой отец Балло, проверявший королеву. У него на лице не было ни единой морщинки и все волосы сохраняли равномерный каштановый цвет, и все же одновременно он казался старым. Он с сомнением разглядывал меня с ног до головы сквозь сползшие по круглому носику на круглом же личике очки.