Следующим утром мне предстояло снова встретиться с ними в библиотеке для церемонии выбора имени. Стоя в окружении этих четверых я чувствовала себя в гораздо большем одиночестве, чем в первые дни в Башне Дракона, оторванная от всего, что знала. Чувствовать, что ни один из них не является моим другом, и даже не желает мне ничего хорошего, было хуже одиночества. Если бы меня тут же поразило громом, они бы вздохнули с облегчением, и точно не расстроились бы. Однако я набралась решимости не замечать этого. Все, что меня волновало, что я смогу выступить в защиту Каси. Сейчас я уже знала наверняка, что за нее больше некому было бы заступиться. Она ничего не значила.
Выбор имени оказался скорее еще одним испытанием, чем собственно церемонией. Они усадили меня за рабочий стол, дали мне в руки чашу с водой и поставили еще три чаши с разными порошками: красным, желтым и голубым; свечу и железный колокольчик с гравированными золотыми буквами. Отец Балло положил передо мной пергамент заклинания выбора имени: это был список из девяти длинных запутанных слов с подробными указаниями как произносить каждый слог и где ставить ударение в слове.
Я мысленно их произнесла, пытаясь почувствовать важность слогов, но они оставили меня равнодушной: ничего не складывалось.
— Итак? — нетерпеливо произнес Рагосток.
Я неуклюже, сломав язык, произнесла все заклинание и начала бросать по очереди щепотки порошка в воду. Волшебство заклинания собиралось вяло и с большой неохотой. Наконец, просыпав на юбку все три вида порошка, у меня получилась коричневая жижа, с которой я отчаялась что-либо еще сделать. Я зажгла порошок, покосилась на образовавшееся облако дыма и нащупала колокольчик.
Наконец, я дала волю силе, и колокольчик звякнул в моей руке. Из такого небольшого колокольчика излилась долгая звучная нота: она была похожа на удар настоящего церковного колокола, отбивавшего заутрени в городе. Его звук наполнил комнату. Под моими пальцами гудел металл. Я положила колокольчик и выжидательно огляделась по сторонам. Но имя не появилось ни на пергаменте, не загорелось в воздухе, и вообще нигде.
Все волшебники выглядели несколько взволнованными, хотя и не из-за меня. Отец Балло раздраженно обратился к Алёше:
— Что за глупые шутки?
Она нахмурилась, потом взяла колокольчик и перевернула. В нем вовсе не было язычка. Они все уставились внутрь, и я вместе с ними.
— А откуда должно появиться имя? — поинтересовалась я.
— Его должен был прозвенеть колокольчик, — кратко объяснила Алёша. Она опустила его на стол. Он снова тихо звякнул, вновь отбив эхо того звука, и она снова на него посмотрела.
Никто не знал, что со мной делать после всего происшедшего. После того как все некоторое время простояли молча, отец Балло начал возмущаться из-за всех неправильностей, тогда Сокол… его определенно веселило все, что было связано со мной, тихо сказал:
— Быть может наша новая ведьма должна сама выбрать себе имя?
Рагосток ответил:
— Думаю, будет более правильно, если мы сами выберем его для нее.
Ни за что бы не позволила ему принимать в этом участие, а не то до конца жизни станут называть Пяточком или Земляным червяком. И все равно, мне это казалось абсолютно неправильным. Я согласилась на все эти сложные пляски, но внезапно поняла, что вовсе не хочу менять свое имя на какое-то с магической аурой, как не хочу оставаться в этом глупом платье, с длинным шлейфом, собирающим пыль из всех коридоров. Я набрала воздуха в грудь и сказала:
— То имя, что у меня есть ничем не хуже.
Так и вышло, что я была представлена ко двору как Агнешка из Дверника.
Во время представления я почти пожалела о своем решении. Рагосток упомянул, я так думаю из вредности, что вся церемония сущий пустяк, и что у короля попросту нет времени на подобные вещи, когда они случаются не в подходящий момент. Кажется обычно новых волшебников вносили в реестр одновременно с посвящением новых рыцарей весной или осенью. Если он говорил правду, мне оставалось лишь радоваться, стоя на противоположном конце огромного тронного зала на краю красного ковра, который казался высунутым мне навстречу языком какого-то монстра. По обе стороны от него собралась вся местная блистательная знать, все разглядывали меня и шептались между собой, укрывшись за пышными рукавами.
Я чувствовала будто я это вовсе не я. Мне бы пригодилось какое-нибудь иное имя, чтобы скрыться за ним, как за моей неуклюжей, широкой юбкой. Я сжала зубы и пошла через бесконечный зал, пока не добралась до подножия трона и поклонилась к ногам короля. Он по-прежнему выглядел усталым, как в тот первый день во дворе замка, когда мы прибыли. На его голове была надета корона из темного золота. Должно быть она была невероятно тяжелой, но не она была виной его усталости. Лицо короля под поседевшей каштановой бородой было покрыто морщинами как у Кристины, как у человека, который не находит себе места, беспокоясь о завтрашнем дне.
Он взял мои руки в свои, и я, запинаясь, пропищала слова клятвы. Он без запинки ответил длинной заученной в долгой практике фразой, отнял руки и кивнул, отпуская меня.
Из-за трона мне начал делать знаки паж, но я вдруг поняла, что это мой единственный и последний шанс, когда я смогу попросить что-нибудь у короля.
— Если позволите, Ваше величество, — произнесла я, изо всех сил стараясь не замечать огромное негодование со стороны всех стоявших рядом с троном, кто меня слышал. — Не знаю, прочли ли вы письмо, которое написал вам Саркан…
Один из высоких сильных гвардейцев рядом с троном схватил меня за руку, поклонился королю с застывшей улыбкой на лице, и попытался оттащить меня прочь. Я встала на ноги, прошептала кусочек заклинания Яги, и перестала обращать на него внимание:
— Сейчас у нас появился настоящий шанс уничтожить Чащу, — продолжила я, — но у него нет солдат, и… да-да, уже иду! — шепнула я солдату, который вцепился в меня обеими руками и пытался сдвинуть меня прочь от возвышения. — Я просто хотела объяснить…
— Все в порядке, Бартош. Не надрывай спину, — сказал король. — Мы можем уделить нашей новой ведьме секундочку. — Сейчас он действительно разглядел меня впервые за все время, и выглядел слегка повеселевшим. — Мы действительно прочли письмо. В нем могло бы быть и побольше строчек, включая о вас. — Я закусила губу:
— Так чего вы хотите от своего короля?
Мои губы дрогнули, пытаясь было попросить о том, чего мне в самом деле очень хотелось: «отпустите Касю»! — хотела выкрикнуть я, но не смела. Я знала, что не смогу об этом попросить. Это было бы эгоистично. Этого хотелось лично мне, ради моей сердечной боли, а не из-за Польни. Я не смела просить об этом короля, который не мог даже королеву освободить без суда.
Я опустила глаза с его лица на позолоченные кончики его сапог, которые были видны из-под отороченного мехом края его мантии.
— Людей, чтобы бороться с Чащей, — прошептала я. — Столько, сколько сможет выделить Ваше величество.
— Нам не так-то просто это сделать, — ответил он. Когда я втянула в грудь воздух, он поднял руку: — Однако, мы подумаем, что можно сделать. Лорд Спытко, разберитесь. Возможно мы сумеем выделить отряд. — Стоявший у трона человек, свидетельствуя полученный приказ, склонил голову.