Или, возможно, чтобы напасть на одного конкретного человека. Чудовище оскалилось на вонзившееся копье, но потом развернулось прочь от Марека, повернув тяжелую голову с оскаленной пастью к Соле. Тот все еще лежал, уставившись в потолок невидящими глазами, его пальцы царапали каменные плиты, словно пытаясь обрести опору в мире.
Опережая бросок твари Кася одним длинным прыжком сиганула мимо меня вниз с лестницы, споткнувшись внизу и ударившись о противоположную стену, но сумела выпрямиться. Она схватила со стены другое копье и ткнула им прямо в морду твари. Собачья пасть сомкнулась на древке, но вдруг взвыла. Принц Марек ткнул ее своим копьем в бок. Послышался топот сапог, приближающиеся крики. Приближались стражники, и внезапно тревожно зазвонили колокола собора. Паж поднял тревогу.
Я замечала все происходящее, и потом могла бы рассказать, что именно происходило, но в то самое время не чувствовала, что это происходит. Для меня существовало только поднимающееся вверх по лестнице горячее дыхание чудовища, кровь и стук собственного сердца. Я знала, что должна что-то предпринять. Тварь завыла и снова повернулась к Соле и Касе, а я все стояла на лестнице. Колокола звонили и звонили. Я слышала их перезвон из окна высоко над головой, смотрящего на узкий кусочек светлого жемчужно-серого облачного летнего неба.
Я вытянула руку вверх и выкрикнула: «Kalmoz!» Облака снаружи собрались в темную точку, вобравшую их словно губка. Из образовавшейся тучи на меня пролился дождь, и сквозь окно сверкнула молния и нырнула в мои руки словно яркая шипящая змея. Я вцепилась в нее, ослепленная ее сверкающим белым светом и оглушенная тонким пронзительным свистом. Я едва могла дышать. Я метнула молнию вниз в сторону чудовища. Вокруг меня прогрохотал гром, и я отлетела назад, болезненно растянувшись по лестничной площадке среди дыма с едким горьким запахом.
Я лежала, подергиваясь, обливаясь слезами. Мои руки жгло от боли, и от них словно утренний туман поднимался дым. Я ничего не слышала. Когда мое зрение прояснилось, я увидела, что надо мной склонились две служанки с испуганными лицами. Их губы что-то беззвучно говорили. Зато их руки сказали все за них — они осторожно помогали мне подняться. Я, пошатываясь, встала на ноги. У подножия лестницы стоял принц Марек с тремя стражниками, осторожно тыча голову монстра. Чудище лежало неподвижно, курясь дымом. На обугленной стене отпечатался его контур.
— Для верности пронзи его глаз копьем, — предложил принц Марек, и один из стражников глубоко вонзил свое копье в уже подернувшийся пеленой круглый глаз. Тело чудовища даже не дернулось.
Прохромав вниз по лестнице, держась одной рукой за стену, я, пошатываясь, осела на ступеньку над головой монстра. Кася помогала Соле подняться на ноги. Тяжело дыша, он стер тыльной стороной ладони кровь с лица, и уставился на чудовище.
— Что, ко всем чертям, это за штука? — спросил Марек. Мертвым чудовище выглядело еще более неестественным. Совершенно непарные конечности криво торчали из тела, словно их пришивал безумный кукольник, взяв части от разных марионеток.
Я смотрела на него сверху-вниз: собачья голова, кривые раскинутые в стороны лапы, толстое змеевидное тело, и в памяти медленно всплыла вчерашняя картинка, на которую я старалась не смотреть.
— Псоглав, — сказала я, поднявшись на ноги. Слишком быстро. Пришлось ухватиться за стену. — Это псоглав.
— Что? — спросил Соля, глядя на меня. — Что еще за…
— Она из бестиария! — продолжила я. — Нужно разыскать отца Болло… — я умолкла и посмотрела на тварь внизу, на последний блестящий глаз и поняла, что его искать не придется. — Нужно разыскать книгу, — прошептала я.
Меня качало и подташнивало. Входя в зал я споткнулась о труп и едва не упала. Марек поймал меня за руку и удержал. Заходящие в зал Чаровников стражи держали копья наготове. Огромные деревянные двери висели криво, разбитые в щепки и залитые кровью. Марек прислонил меня к стене как покосившуюся лестницу и дернул головой одному из стражников. Вместе они подняли одну из сломанных дверей, убрав с дороги.
Библиотека представляла собой руины: светильники разбиты, столы перевернуты и расколочены. Еще светились лишь несколько ламп. Книжные стеллажи лежали поверх куч ранее на них стоявших книг, массивные каменные столешницы были расколоты посредине в обоих направлениях и обрушились. Бестиарий лежал в открытом виде по центру поверх каменной крошки и пыли. Единственная лампа освещала непримятые страницы. Вокруг книги лежало три тела — истерзанные и изломанные, почти потерявшись в тенях, но стоявший рядом со мной Марек остановился и неподвижно застыл.
Вдруг он прыгнул вперед, заорав на ходу:
— Позовите Иву! Позовите… — опустившись на колени у дальнего тела. Он замолчал, перевернув его на спину. Свет упал на лицо покойника.
Король был мертв.
Глава 23
По всюду оказались кричащие люди: стражники, слуги, королевские министры, врачи — все очень плотно столпились вокруг тела короля. Марек поставил возле него троих часовых и куда-то исчез. Меня словно ряску течением отодвинуло в сторону, едва я прислонилась к книжному стеллажу, как мои глаза закрылись. Ко мне пробилась Кася:
— Нешка, чем тебе помочь? — спросила она, усаживая меня на табурет.
— Сходи за Алёшей, — инстинктивно мне захотелось найти того, кто бы знал, что делать.
Это оказалось счастливым наитием. Один из помощников отца Балло выжил. Он спасся, забравшись в дымоход одного из огромных библиотечных каминов. Стражники заметили следы когтей на каменной кладке камина и разбросанный по полу пепел. Это позволило отыскать его внутри, дрожащего от ужаса. Его вытащили, напоили. После чего он встал и указал на меня:
— Это все она виновата! Именно она нашла эту штуку!
Я находилась в полуобморочном состоянии, с кружащейся головой и оглушенная громом. Я пыталась объяснить им про книгу, как она все это время была спрятана в библиотеке, но козел отпущения им был нужен куда сильнее моих объяснений. Я почувствовала запах сосновой хвои. Двое стражей подхватили меня под руки и уже готовились оттащить меня в темницу, или куда похуже, под чьи-то выкрики:
— Она ведьма! Не стоит дожидаться, пока она отдохнет…
Тут появилась Алёша и их остановила. Она вошла и трижды хлопнула в ладоши: каждый хлопок был сродни топоту целого отряда солдат. Все надолго затихли и прислушались к ней:
— Посадите ее на стул и перестаньте изображать из себя идиотов. Лучше держите Якуба. Он все это время был в самом эпицентре. Неужели ни у кого из вас не хватило ума предположить, что и он может оказаться осквернен?
Ее слушались: ее хорошо знали, особенно стражники, которые держали себя в ее присутствии официально и натянуто, словно она была генералом. Меня отпустили, и вместо этого схватили и потащили к Алёше бедного возмущающегося Якуба:
— Это она виновата! Отец Балло говорил, это она нашла книгу…
— Замолкни, — сказала ему Алёша, вытаскивая кинжал. — Держи его за запястье, — сказала она одному из стражников, и они прижали руку студента к столу ладонью вверх. Она пробормотала над ним заклинание, порезала его локоть, а затем поднесла клинок к кровоточащему порезу. Якуб со стонами извивался и вырывался из хватки стражников, но затем с кровью просочились и начали подниматься вверх тонкие черные струйки дыма, пойманные засветившимся клинком. Алёша медленно повернула кинжал, наматывая струйки дыма словно нить на катушку, пока дым не прекратился. Алёша подняла кинжал вверх и посмотрела на него, прищурив глаза:
— Hulvad elolveta, — произнесла она и трижды дунула на лезвие. С каждым дуновением клинок становился светлее, раскаляясь и дым испарился с запахом серы.
К тому моменту как она закончила, помещение значительно опустело, а те, кто еще остался, попятился к стенам, за исключением побледневших стражников, с несчастным видом державших студента.
— Ладно. Перевяжите его, — сказала она. — Перестань вопить, Якуб. Я тоже была там, когда она нашла ее, идиот ты эдакий. Книга была здесь все эти годы, затерявшаяся как гнилое яблоко. Балло собирался ее очистить. Что случилось?