- Дорогая, ты мне ничего не хочешь сказать?
- Что именно? - Грейнджер выглядела опасной. В своё время Гарри и Рон быстро выучились к ней близко не подходить, когда подруга выглядела и наполовину такой раздражённой. - От запахов из твоей тарелки меня воротит, сок слишком сладкий, булка чёрствая и просто мерзость, мороженое не шоколадное, и ты меня, кстати, тоже раздражаешь.
- Ничего не пропустила, дорогая? - Драко многозначительно приподнял бровь.
Гермиона прищурилась и видимо сосредоточилась, проигрывая список претензий в голове. Через несколько мгновений она покачала головой и уже хотела ответить, когда пулей вылетела из-за стола и понеслась к ближайшей уборной.
- Что-то не так с солёным огурцом? - нахмурился Гарри Поттер, поднял овощ с тарелки и с явным подозрением его понюхал. - Она ведь ничего больше не ела.
Драко, до этого с самодовольной улыбкой на лице провожавший Гермиону взглядом, теперь перевёл его на Гарри, взирая на Героя Магического Мира с удивлением, если не шоком:
- Поттер, я уверен, с огурцом всё в порядке, а вот Люциусу пора нанести визит Артуру.
- А при чём тут Люциус? - моргнул Гарри.
- Поттер, включи мозги, - Драко приподнял бровь и подмигнул избранному.
- Нет… - Гарри устало уронил голову на руки. Теперь тошнило его.
Через несколько минут в комнату вплыла Грейнджер. Быстро окинув взглядом обоих парней и оценив обстановку, она подошла к Драко:
- Ты прав, Малфой. Я действительно что-то пропустила. Три дня, как должно было начаться…
- Умница, - Малфой поцеловал её в лоб. - И давай уже, начинай называть меня Драко. Потому что скоро ты сама станешь Малфой.
Гарри Поттер с силой несколько раз ударился головой о стол, хотя они ведь этого и добивались?! А без пяти минут чета Малфоев скрылась в камине: аппарировать Гермионе Малфой уже успел запретить.
========== День 25 ==========
На встречу Люциуса Малфоя с Артуром Уизли герой всего магического мира прибыл, как в театр. Представление по всем признакам ожидалось знатное, и поэтому Гарри Поттер, которого брать с собой не собирались, возник в нужном месте, то есть в Норе, в назначенное время под банальным предлогом, что просто проходил мимо. Гермиона закатила глаза и прошипела что-то типа «мы с тобой это потом обсудим», но Гарри лишь беспечно пожал плечами. Обсудят они потом, а выражение лица Артура и Молли он увидит уже сейчас.
Последние дни ушли на некоторые приготовления к визиту. В частности, Люциус и Нарцисса обвесили Гермиону многочисленными артефактами от сглаза и проклятий, одно из которых наблюдательная Грейнджер тут же приписала какой-то Африканской культуре. Но, судя по всему, бывшая мисс Блэк очень опасалась «пожеланий» Молли и намеревалась оградить своего будущего внука от порчи. Ну, и потенциальную невестку заодно.
Факт, что Гермиона носит «под сердцем», хотя в данный момент это было ещё намного ниже, наследника Малфоев мужского пола, был установлен в тот самый день после завтрака. Люциус потирал руки, поскольку это делало его переговоры намного проще. Впрочем, до самих переговоров Малфои добрались лишь через несколько дней, и дело было не только в амулетах. В портретной галерее менора был чистой воды бунт.
Все началось с того, что Люциус по всем законам нанёс имя матери следующего наследника рода Малфоев на семейный гобелен, предварительно и очень предусмотрительно отправив мисс Грейнджер домой, а Драко, намеревавшегося смотаться следом за ней, попросил задержаться. Всё по обычаям. Как и полагалось в волшебном мире, пока без прочных, чётких линий. Просто два слова напротив рамки его сына. И буря не заставила себя долго ждать.
Портреты почивших Малфоев потребовали присутствия в галерее обоих живых потомков менее, чем через пять минут. Судя по возмущённым крикам, если бы нарисованные предки могли, живыми Люциусу и Драко оставаться было бы недолго. Абраксас, отец нынешнего главы клана и один из основных спонсоров Лорда Волан-де-Морта, тут же объявил внука предателем крови, а собственного сына - его пособником. Люциус не мог и слова вставить в нескончаемую тираду отца, а Драко боялся пикнуть. Его собственный отец вынужденно молчал, хмурясь.
Почтенный дед самого Люциуса вообще не подавал голоса с самого момента победы над Волан-де-Мортом. Потому что истинный Малфой всегда видит, когда облажался и надо срочно менять коней, а истинным Малфоем он несомненно был. И теперь, слушая вопли Абраксаса, который уже забыл, как вбивалась в его собственную голову идея чистоты крови отцом, лишь хмурился. А ещё вспоминал двух прелестных белокурых крошек, родившихся на рубеже века и по слухам являвшихся последствием путешествия его собственного отца по Европе: могли ли Марлен Дитрих и Любовь Орлова быть его сестрёнками?! А почему бы и нет. Марлен вон даже названа в честь Мерлина, а Любовь… дитя любви, что ещё скажешь?! Впрочем, и он сам не безгрешен, как оказалось, когда знаменитая Мерлин Монро (даже именем щёлкнула по носу, зараза) улыбнулась с плакатов.
Меж тем, вопли Абраксаса начинали раздражать, и благородному родителю пришлось вмешаться:
- Абраксас, достаточно, - Драко удивлённо приподнял бровь: команда прадеда звучала так же, как и приказы собственного отца. - Истинный Малфой всегда должен знать, когда ветер изменился. Или ты не в состоянии видеть дальше своего носа?
- Но папА! - взревел Абраксас.
- Господи, неужели малыши за ум взялись? - у Драко чуть челюсть не отвалилась. Он вообще когда-нибудь раньше слышал голос Люциуса первого? - А то такой сброд в менор таскали последние годы, Дарвин бы в гробу перевернулся. Выродки.
- А ты откуда Дарвина знаешь? Всё по своей маггле рыжей скучаешь? - выплюнул Абраксас.
- Во-первых, он рассказал, - Люциус первый ткнул пальцем в портрет современника великого учёного. - Во-вторых, для тебя, Её Маггловское Величество Елизавета, и в-третьих, угомоните уже этого щенка.
Драко снова выпучил глаза: Люциус первый сверкал ледяными очами на отца Абраксаса. Тот сглотнул и гаркнул сыну приказ «угомониться». Драко перевел взгляд на собственного папеньку: живой Люциус просто сиял, наслаждаясь клизмой, которую получал Абраксас. Взаимные пререкания продолжались еще долго, каждый отстаивал точку зрения своего века, и выходило, что за многие десятилетия Люциус первый и его единомышленники оказались на высоте. Да уж, политика - это качели.
Наконец, уставший от криков усопших предков, ныне живущий патриарх откашлялся:
- Базар окончен, господа. Ветер переменился, мир изменился, и мы намерены меняться вместе с ним.
- Ты примешь в род грязнокровку, щенок? - взвыл Абраксас.
- Магглорождённую волшебницу, отец. И очень сильную. Плюс, способную помочь восстановить нашу репутацию. И я не только приму мисс Грейнджер, я ещё наложу заклятие немоты на любой портрет, который не закроет свой рот сам. Это я, как хозяин менора говорю.
Следующие часа два портреты предков препирались друг с другом, потому как живые Малфои покинули галерею. В результате, ни на кого заклинание немоты накладывать не пришлось: через два дня все портреты поклялись не только держать своё мнение при себе, но и изменить его. Даже Абраксас.
А Люциус первый уже мечтал о том дне, когда дочь Драко и Гермионы выйдет замуж за принца Англии. Или их сын женится на принцессе. Будущий отец ещё не родившегося отпрыска избрал не упоминать, что вероятнее всего, их чадо свяжется с потомком Поттера. Зачем терять такого сильного союзника, как Люциус первый, чуть не ставший королём Англии?