Выбрать главу
I'm onto all their little side-steps and punctual discrepancies." Я собаку съел на их увертках и вывертах... "I tell you, Andy," says Mack, with a kind of sigh, "I never had the least amount of intersection with their predispositions. - Понимаешь, Энди, - говорит Мак, вроде как вздохнув, - мне совсем не пришлось иметь дело с их предрасположением. Maybe I might have had a proneness in respect to their vicinity, but I never took the time. Возможно, и во мне взыграла бы склонность обыграть их соседство, да времени не было. I made my own living since I was fourteen; and I never seemed to get my ratiocinations equipped with the sentiments usually depicted toward the sect. С четырнадцати лет я зарабатывал себе на жизнь, и мои размышления не были обогащены теми чувствами, какие, судя по описаниям, обычно вызывают создания этого пола. I sometimes wish I had," says old Mack. Иногда я жалею об этом, - говорит Мак. "They're an adverse study," says I, "and adapted to points of view. - Женщины - неблагоприятный предмет для изучения, - говорю я, - и все это зависит от точки зрения. Although they vary in rationale, I have found 'em quite often obviously differing from each other in divergences of contrast." И хотя они отличаются друг от друга в существенном, но я часто замечал, что они как нельзя более несходны в мелочах. "It seems to me," goes on Mack, "that a man had better take 'em in and secure his inspirations of the sect when he's young and so preordained. - Кажется мне, - продолжает Мак, - что гораздо лучше проявлять к ним интерес и вдохновляться ими, когда молод и к этому предназначен. I let my chance go by; and I guess I'm too old now to go hopping into the curriculum." Я прозевал свой случай. И, пожалуй, я слишком стар, чтобы включить их в свою программу.
"Oh, I don't know," I tells him. "Maybe you better credit yourself with a barrel of money and a lot of emancipation from a quantity of uncontent. - Ну, не знаю, - говорю я ему, - может, ты отдаешь предпочтение бочонку с деньгами и полному освобождению от всяких забот и хлопот.
Still, I don't regret my knowledge of 'em," I says. Но я не жалею, что изучил их, - говорю я.
"It takes a man who understands the symptoms and by-plays of women-folks to take care of himself in this world." - Тот не даст себя в обиду в этом мире, кто умеет разбираться в женских фокусах и увертках.
We stayed on in Pina because we liked the place. Мы продолжали жить в Пинье, нам нравилось это местечко.
Some folks might enjoy their money with noise and rapture and locomotion; but me and Mack we had had plenty of turmoils and hotel towels. Некоторые люди предпочитают тратить свои деньги с шумом, треском и всякими передвижениями, но мне и Маку надоели суматоха и гостиничные полотенца.
The people were friendly; Ah Sing got the swing of the grub we liked; Mack and Buckle were as thick as two body-snatchers, and I was hitting out a cordial resemblance to Народ в Пинье относился к нам хорошо. А-Син стряпал кормежку по нашему вкусу. Мак и Бокль были неразлучны, как два кладбищенских вора, а я почти в точности извлекал на банджо сердцещипательное
"Buffalo Gals, Can't You Come Out To-night," on the banjo. "Девочки из Буффало, выходите вечерком".
One day I got a telegram from Speight, the man that was working on a mine I had an interest in out in New Mexico. Однажды мне вручили телеграмму от Спейта, из Нью-Мексико, где этот парень разрабатывал жилу, с которой я получал проценты.
I had to go out there; and I was gone two months. Пришлось туда выехать, и я проторчал там два месяца.
I was anxious to get back to Pina and enjoy life once more. Мне не терпелось вернуться в Пинью и опять зажить в свое удовольствие.
When I struck the cabin I nearly fainted. Подойдя к хибарке, я чуть не упал в обморок.
Mack was standing in the door; and if angels ever wept, I saw no reason why they should be smiling then. Мак стоял в дверях, и если ангелы плачут, то, клянусь, в эту минуту они не стали бы улыбаться.
That man was a spectacle. Это был не человек - зрелище!
Yes; he was worse; he was a spyglass; he was the great telescope in the Lick Observatory. Честное слово! На него стоило посмотреть в лорнет, в бинокль, да что там, в подзорную трубу, в большой телескоп Ликской обсерватории!
He had on a coat and shiny shoes and a white vest and a high silk hat; and a geranium as big as an order of spinach was spiked onto his front. На нем был сюртук, шикарные ботинки, и белый жилет и цилиндр, и герань, величиной с пучок шпината, была приклепана на фасаде.
And he was smirking and warping his face like an infernal storekeeper or a kid with colic. И он ухмылялся и коробился, как торгаш в преисподней или мальчишка, у которого схватило живот.
"Hello, Andy," says Mack, out of his face. "Glad to see you back. - Алло, Энди, - говорит Мак, цедя сквозь зубы, -рад, что ты вернулся.
Things have happened since you went away." Тут без тебя произошли кое-какие перемены.
"I know it," says I, "and a sacrilegious sight it is.