Даниэль свернул на Кирккокату и пошел мимо Свято-Троицкой церкви. Маленькая старая церковь среди лип одним своим видом внушала умиротворение. Наверное, она казалась более изящной в начале XIX века, когда ее только построили, теперь же терялась рядом с массивным зданием Банка Финляндии. Внезапно Даниэль заметил, как из строительной бытовки во дворе церкви вышел чернобородый мужчина в костюме и шляпе — должно быть, православный священник, заглянувший к рабочим на кофе, — пересек двор и вышел через ворота на Унионинкату. Через мгновение его уже не было видно, но Даниэль успел заметить, что из-под пиджака незнакомца свисали белые нити, подозрительно похожие на цицит — традиционный элемент одежды еврейского мужчины, напоминающий ему о предписаниях Торы.
«Должно быть, показалось», — подумал Даниэль. Православные священники тоже носят черные одежды и бороды. Однако встреченный мужчина не показался Даниэлю православным священником.
Он достал из кармана мобильный телефон, чтобы позвонить Аско.
— Даниэль, чем могу помочь?
— Я по поводу моей работы. Или, вернее сказать, насчет твоего расследования. Хотел обсудить пару моментов. Мы можем встретиться?
Аско ответил не сразу. В трубке слышался скрежет трамвая.
— Ясно. Сможешь подойти к памятнику Александру через четверть часа?
— Я как раз рядом с ним.
Даниэль сидел на скамейке под памятником. В городе стемнело. Множество людей спешили по своим делам, пересекая окружавшую памятник Сенатскую площадь. Интересно, почему каждый из них выбирает свой собственный маршрут, хоть немного отличающийся от других, ведь многие наверняка идут в одно и то же место — на ту же улицу или остановку трамвая? Не разумнее ли было бы всем идти друг за другом по самому прямому пути? Как глупо это выглядело бы, размышлял Даниэль. Такая у людей природа: они не хотят идти стадом, если их к этому не принуждают обстоятельства. Даниэль вспомнил, как в молодости встречал на этой площади Новый год с друзьями. Мэр города выступал с поздравительной речью, стоя перед лестницей, поднимающейся к Кафедральному собору, и отсчитывал секунды, оставшиеся до того момента, как один год сменит другой. Рюкзаки их были набиты фейерверками, которые они запускали в вечернее и ночное небо, сверкавшее от множества ракет.
Он повернулся и посмотрел на памятник Александру II. Всегда, проходя мимо этого монумента, он задумывался о том, что этот человек с совершенно незаурядным лицом значит для финнов. Они мечтали о лучшей доле, и в конце концов их мечта сбылась. Даниэль считал, что у финнов и евреев в этом смысле сходный опыт. Оба народа находились под гнетом российских царей. Во времена Великого лихолетья в начале XVIII века русские солдаты и казаки обращались с населением Финляндии с неописуемой жестокостью. Таким же испытаниям подвергались и евреи при неисчислимых погромах. Даниэль подумал, что, возможно, это одна из причин, по которой финны после обретения независимости стали в целом относиться к евреям с симпатией.
Аско решительной походкой приближался к памятнику со стороны Алексантеринкату. Он выглядел очень сосредоточенным и серьезным, поздоровался очень сдержанно.
— Позже поговорим, а сейчас иди за мной, — на ходу бросил он Даниэлю. — Если наткнемся на кого-то из общих знакомых, мы случайно встретились на улице.
Аско быстрыми шагами направился в сторону Катаянокка, а Даниэль поспешил следом. С Алексантеринкату Аско свернул на узкую Хеленанкату и остановился.
— Скажи, как мне попасть в здание Гауптвахты? — спросил он требовательно, как на допросе.
— А зачем тебе туда?
— Это по тому же делу, что и квартира на Коркеавуоренкату, где мы были утром. Может быть, позже я смогу тебе рассказать подробнее. В общем, мне нужно выяснить, чем занимается одна подозрительная компания в здании Гауптвахты. Первая проблема — попасть внутрь. Вторая — эти люди ни в коем случае не должны меня увидеть, потому что могут узнать мою физиономию.