– Ни одна живая душа! – поддержал его Стоун. – Валовая прибыль зависит от умения возбуждать. А такой туфель не возбудит женщину. Такой туфель не возбудит даже и кобылу!
В комнате на мгновение воцарилась тишина, которую прервал наконец Дуглас Кинг.
– Так чем мы в конце концов торгуем? – спросил он. – Обувью или средствами от полового бессилия?
Фрэнк Блейк буквально подпрыгнул на месте.
– Дуг изволит шутить с нами, – с гнусавым акцентом южанина выкрикнул он. – Но, извиняюсь, я проделал весь тот путь из Алабамы сюда вовсе не для того, чтобы выслушивать чьи-то шуточки. Я вложил свои кровные деньги в “Гренджер”, а если послушать то, что говорит Бенджамин о том, как управляется эта фирма, я могу считать, что нам предстоят крупные убытки вместо прибыли.
– Фрэнк абсолютно прав. Дуг, – сказал Бенджамин. – Здесь не до шуток. Если ты не предпримешь каких-нибудь решительных действий, мы, можно сказать, пустим капиталы на ветер.
– Так чего же вы от меня хотите? – спокойно поинтересовался Кинг.
– Наконец-то ты задал нужный вопрос, – сказал Бенджамин. – Пит, не сделаешь ли ты мне еще один коктейль?
Стоявший подле бара Камерон кивнул и тут же принялся смешивать коктейль. Движения его были неторопливыми и четко выверенными, что великолепно соответствовало его безупречно сшитому серому фланелевому костюму. Высокий мужчина лет тридцати пяти и весьма приятной внешности, он невозмутимо смешивал коктейли, поглядывая то на одного, то на другого из спорящих.
– Чего мы от тебя хотим. Дуг? – переспросил Бенджамин. – О’кей, мы и в самом деле кое-чего хотим от тебя.
– Выложи ему все, что мы думаем, – сказал Стоун.
Камерон принес коктейль.
– Кто-нибудь еще желает? – спросил он.
– Мне не нужно, – сказал Блейк, прикрывая ладонью свой стакан.
– А мне, пожалуй, подлей посвежее, Пит, – сказал Стоун, протягивая свой уже почти пустой стакан.
– Послушай, Дуг, – сказал Бенджамин. – Сейчас в этой комнате собрался мозговой и административный центр “Гренджер Обувь”, правильно я говорю? Я представляю здесь сбыт. Руда – моделирование, ты – производство. Все мы являемся членами совета директоров и все мы прекрасно знаем, что мешает нашей фирме.
– И что же ей мешает? – спросил Кинг.
– Старик.
– Он диктует нам, какую обувь следует производить, – сказал Стоун. – Это его политика загнала компанию в тупик.
– Что вообще он может знать о женском вкусе? Что вообще он может знать о женщинах, прости меня Господи? – сказал Стоун.
– Ему семьдесят четыре года, а он до сих пор наверняка ходит в девственниках, – сказал Бенджамин.
– И тем не менее, он – президент “Гренджера” и “Гренджер” делает то, что ему прикажет Старик, – констатировал Стоун.
– Но с какой это радости именно он должен быть президентом, скажи на милость, Дуг? Неужто ты так ни разу и не задал себе этого вопроса?
– Брось, Джордж, Дуг не настолько наивен, чтобы не знать, почему Старик у нас президент.
– Да потому, что у него достаточно акций, чтобы любое голосование обернуть по-своему, – вставил Блейк, перебив спорящих.
– И именно поэтому он из года в год остается сидеть в президентском кресле, – проговорил, согласно кивая, Стоун.
– А мы из года в год вынуждены покорно наблюдать за тем, как он выпускает эти... эти туфли для родильных домов! – сказал Бенджамин.
– И из года в год мы вынуждены наблюдать за тем, как медленно, но верно компания идет ко дну.
– А мои акции становятся с каждым годом все дешевле. Нет, Дуг, такого положения я не потерплю.
Бенджамин быстро подошел к сервировочному столику. Пока все остальные говорили, Кинг не обмолвился ни словом. Так же молча он следил теперь за тем, как Бенджамин выбрал из целой кучи лежавшей на столике обуви дамский туфель красного цвета на высоком каблуке.
– А теперь погляди-ка на эту туфлю, – сказал Бенджамин. – Ты только полюбуйся на нее – шик, элегантность, привлекательность, соблазн!
– Я лично наблюдал за разработкой этой модели, – с оттенком гордости произнес Стоун.
– Мы разработали эти модели, когда ты был в отпуске, Дуг.
– Я отлично знаю, что творилось на фабрике, пока я был в отпуске, Джордж, – мягко возразил ему Кинг.
– О? Да?
– Да.
– А ты дай ему туфлю, – сказал Стоун. – Пусть он получше к ней присмотрится.
Бенджамин вручил туфлю Кингу и, оборачиваясь, бросил украдкой взгляд на Блейка, который сидел, попыхивая сигарой. Кинг вертел туфлю в своих огромных ручищах, внимательно рассматривая ее и по-прежнему храня полное молчание.
– Ну, что ты на это скажешь? – не выдержал Бенджамин. – Да бабы просто будут с ума сходить по таким туфлям. И что они вообще понимают в обуви? Разве им нужно какое-то особое качество, если туфли хорошо смотрятся у них на ноге?
– Я отлично знаю, что он сейчас думает, – сказал Стоун. – Он сейчас думает о том, что Старик ни за что на свете не пропустит таких туфель.
– Да, но теперь у Старика не будет решающего голоса, Дуг. Поэтому-то мы здесь и собрались сегодня.
– Ах, значит, вот почему мы здесь сегодня собрались? – тихо проговорил как бы про себя Кинг, однако ирония этих слов не дошла ни до кого из присутствующих, за исключением Камерона, который только молча улыбнулся.
– У Старика целая пачка акций, – сказал Бенджамин, зло щурясь. – Двадцать пять процентов от общего числа.
– А я все думал, когда же, наконец, речь зайдет об акциях и о процентах голосов, – сказал Кинг.
Бенджамин деланно захихикал.
– Что я тебе говорил, Фрэнк? – сказал он. – Я говорил тебе, что Дуг – не тот, кому можно совать палец в рот.