- Красный вымпел... Они собираются нас атаковать. Но мы же не военное судно! - почти с отчаянием произнес капитан. Его бриг, такой ладный, послушный и стремительный, по сравнению с многомачтовым быстроходным военным галеоном показался ему утлой рыбацкой скорлупкой.
- Прикажешь спустить флаг? - спросил старшина, глядя вперед, туда, где на мачте хлопал черно-серебряный вымпел с единственной серебряной шестиконечной звездой.
- Сдаться? - капитан, сжав кулаки, шагнул к перилам.
Гордый галеон начал забирать чуть в сторону, чтобы, подойдя ближе, наилучшим образом использовать метательные машины и луки. Издали сверкала на солнце сталь шлемов и кольчуг, горела позолота. Черные паруса походили на грозовое облако, из которого бьют золотые и алые молнии.
- Нет. Они запросят выкуп, которого я заплатить не смогу. Мы не сможем.
Старшина медленно кивнул.
- Что ж, если им нужен корабль, они не станут топить нас из баллисты или катапульты. Тогда у нас есть шанс пустить им кровь в ближнем бою. Хорошо, если так. Посмотрим, в самом ли деле у них кровь такая черная, как они хвалятся.
К тому времени, как наверху протрубил рог, Ронвэн не знала, сколько она просидела, глядя на светло-золотистый хохолок и на миниатюрную копию собственной удлиненной тонкопалой кисти, вцепившуюся в белую рубашку. Малыш уже засыпал, но при звуке рога он широко распахнул свои прозрачные, чуть приподнятые к вискам глаза - такие же, как у матери - и с любопытством уставился на покрытые резьбой потолочные балки. В трюме хлопали люки, на палубе зазвенело оружие, по доскам стучали сапоги.
Ронвэн поднялась и посмотрела в кормовое окно. Вдалеке, над мачтой галеона, плескался длинный узкий алый вымпел. Ронвэн положила сына на расстеленное на полу толстое мягкое одеяло и пододвинула к нему вырезанные из дерева игрушки, которыми малыш немедленно занялся, а сама подошла к массивному сундуку, стоявшему возле двери, и не без труда подняла крышку, подперев ее специально для того предназначенной палкой.
Здесь хранились оружие и доспехи. Она вынула и отставила в сторону деревянный лук и полный колчан, потом достала шлем, латные рукавицы и макиль в ножнах. Когда она взялась за мерцающую как рыбья чешуя кольчугу, дверь отворилась и в каюту вошел ее муж.
- Это галеон из Андасалкэ, крепости за Дальним Харадом. Они собираются напасть на нас.
- Нас потопят? - спросила Ронвэн, выпрямляясь.
- Может быть, они захотят захватить наш корабль в целости и сохранности, - сказал капитан, обнимая жену и прижимая ее к себе. - Но...
- Я знаю, не надо, - и Ронвэн спрятала лицо на груди мужа.
Они стояли так несколько секунд. Взгляд капитана обежал каюту. Это было все, что он любил больше себя самого: жена, сын, корабль. И все это скоро погибнет вместе с ним, и ему придется сражаться и умирать, зная об этом. Капитану показалось, что сердце в груди превратилось в уголек, который разгорается все больнее и жарче.
- Помоги мне собраться, - сказал он жене.
- Сначала простись с малышом, - произнесла Ронвэн. - Он может испугаться, увидев тебя в доспехах.
Капитан опустился на колени рядом с ребенком и поднял его на руки. Тот радостно улыбнулся отцу и сразу же вцепился в кудрявую каштановую прядь.
За спиной капитана позвякивал металл: Ронвэн достала из сундука кольчугу.
- Дайморд, Небесный Воитель, сын мой и первенец, - прошептал капитан на ухо ребенку. - Я... я отказываюсь от своего отцовства, потому что больше ничего не могу для тебя сделать. Я отдаю тебя Тому, от кого все звезды и все дары.
Капитан поцеловал сына и положил его обратно на одеяло, осторожно высвободив волосы. Ронвэн ждала, держа длинную кольчугу за подол. Помогла мужу надеть ее, а потом, обвив его шею руками, бережно вытащила из-под ворота кольчуги каштановые кудри и завязала их в хвост. Все это время супруги, не отрываясь, смотрели друг другу в глаза. Затем Ронвэн перепоясала мужа мечом и подала ему латные рукавицы.
Неожиданно капитан резко поднял свободную руку к лицу, словно вспомнил о чем-то важном, и повернулся к сундуку, стоявшему у левой стены.
- У меня уже нет времени. Ронвэн, пожалуйста, выброси в море все мои бумаги и письма. И свиток в серебряной парче - в первую очередь его. И кортик деда.
Ронвэн кивнула. Супруги обнялись, и несколько мгновений для них не было ничего, кроме друг друга.
«Ты боишься смерти?»
«Да. Только это неважно».
«Как же так?»
«Я просто вспомнила... Я всегда боялась того, чего желала сильнее всего. Мне было страшно первый раз выговорить твое имя, прикоснуться к твоей руке, произнести брачную клятву, взойти первый раз на ложе. И мне было очень страшно, когда должен был родиться Дайморд».