— Отчего же? — Ретиф еще сильнее сдавил рукой узкий воротничок проводника. — Ну, рассказывайте, рассказывайте, Инарп.
— Ретиф? — вмешался Маньян. — Уверены ли вы? В конце концов, если кому-то и хотелось видеть нас окровавленными, то это легко можно было устроить на площади…
— Нет, — вдруг возразил лумбаганец, — мне было ведено доставить вас сюда в целости и сохранности.
— Значит, ты сам во всем и признался! — рявкнул полковник.
— Рука твоего друга, сжимающая мне шею, не оставляет иного выбора, — вздохнул Инарп.
— Так что вам было приказано? Что?
— Те, кто нанял меня, — захрипел Инарп, — просили доставить им землянина или землян в хорошем состоянии, это все, что я могу сказать вам. Я всего лишь посредник.
— Замолчите! — прервал его Ретиф. Он предупредительно поднял руку. Из глубины колодца, куда вела узкая лестница, раздался еле слышный звук — как будто кто-то украдкой поднимался к ним. — Придется отложить наш разговор до лучших времен, Инарп, — сказал он тихо. — А теперь выводите нас отсюда. И на этот раз постарайтесь не заблудиться.
— Хорошо, я постараюсь.
Он повел землян обратно по коридору, по которому каких-то полчаса назад они спасались от ярости озверелой толпы. Затем все повернули в один из боковых проходов, — а попросту в очень узкий туннель с осклизлыми неровными стенами, прорубленный в громаде здания, — и через пять минут остановились перед первой ступенью узкой каменной лестницы, ведущей наверх.
— Вот, кажется, и военная лавка вашего посольства, — сказал, хмуро улыбаясь, лумбаганец. — Только не думайте, что это я вскрыл брешь в вашей системе безопасности. По меньшей мере пара десятков здешних семеек живут роскошно благодаря этой лестнице. На икорке и паштете. И знаете, они вовсе не желают возвращаться к нашим истолченным в порошок гнилым орехам и обезвоженным псевдофруктам.
— Так они воруют из посольских магазинов?! — вскричал полковник.
— Не нервничайте, — посоветовал ему Инарп. — Это обходится вам неизмеримо дешевле, чем если бы мы обратились к вам за статусом зоны бедствия и «гуманитарной помощью». Но мы считаем: если та или иная форма жизни в состоянии прожить сама — пусть живет, пусть идет своим собственным путем. Хорошо бы вам это уяснить.
— А что вы нам прикажете делать с вашими нищими? — сказал Уорбатон. — Никакими коврижками у них не изменить мнения о режиме правления, с которым они знакомы только со слов полицейских в участке. Конечно, было бы проще всех этих нищих изъять… из жизни. Но почему-то эта акция доброй воли вызывает роптание на страницах наших желтых газетенок…
— Ну, мне, пожалуй, надо идти, друзья, — сказал Инарп, смело прерывая рассуждения военного атташе. — Я признаю, что все случившееся было паршивой затеей. И чтобы нам окончательно помириться, хочу вам сразу дать совет: будьте настороже, когда придет Летняя Резня, — она не за горами. Я назначен в команду, девиз которой: «Земляне — убирайтесь домой!» Тамошние мальчуганы из тех, что попроще, они играют без правил.
— Пошли, Ретиф, — сказал Маньян, ставя ногу на ступени лестницы. — Все равно с толпой бороться нет смысла, это вам не разгневанный шеф нашей миссии.
Отпуская воротник лумбаганца, Ретиф сказал:
— Да, да, Инарп. Даже после того, как мы познакомились со здешними настроениями, мы называем нашу миссию миссией. Возвращайтесь к своим нанимателям и скажите им, что мы, земляне, имеем привычку все-таки приходить на помощь, когда нас зовут.
— Вы, иноземцы, — народ со странностями, — проговорил Инарп и в следующую секунду растворился в темноте.
— Эй, Ретиф! — тоном упрека заговорил полковник. — Нам следовало задержать этого мерзавца и не выпускать до тех пор, пока мы не выясним все детали этой его «паршивой затеи».
— Мне кажется, что будучи на свободе, он нам больше пригодится. — С этими словами Ретиф вытащил откуда-то визитку, одолженную у лумбаганца из кармана: — Таверна «Почки и наковальня», улица Дакойт, двенадцать, — прочитал он.
— Я знаю, где это, — сказал полковник. — Это отвратительный притон около скальповых полей. За рюмку араки там снимут голову с кого хочешь.
— Место свиданий, — задумчиво произнес Ретиф.
2
Маньян и Ретиф оказались в числе последних, поспевших к длинному столу в конференц-зал. Они занимали свои места, сопровождаемые укоризненными взглядами выпуклых глаз посла Паунцрифла. Он сидел во главе стола рядом с миниатюрным Джитом, который здесь на Лумбаге, отправлял сразу две должности: посла с планеты Гроа и генерального председателя лумбаганской Комиссии Мира.
— Итак, если все мы готовы, — начал его превосходительство, — я…
— Секундочку, Гарвей, если позволите… — заговорил вдруг Джит своим обычным голосом — шепотком с придыханием. Так у гроасцев были устроены голосовые связки. — Сегодня моя очередь председательствовать на совещании. Так что, если вы не возражаете…
— Что такое?! — хрипло пролаял Паунцрифл. — Очередная маленькая шутка? Чудесно, все смеются, господин посол! Теперь, как я уже сказал…