— Он бы не отказался от цели, — сухо констатирует факт Мирон, отвернувшись к окну, — анонима он не хотел, а кого бы нашел… Непонятно, что в результате мог родиться за ребенок. И ты ведь хотела малыша?
— Я имела право знать, от кого я его рожаю?!
Мы прошли по кругу и вернулись к самым первым претензиям. Я уже откровенно кричу, Красильников меня не обрывает. Лишь спустя паузу он подводит своего рода итог.
— С какой-то стороны я поступил неправильно. Но разве можно назвать это ошибкой?
Он снова указывает на экран телефона. Имеет в виду Матюшку… Конечно, мой сын — это подарок небес. Жаль, что у него никогда не будет нормальной семьи. Мне ничего больше не хочется говорить лично Мирону. Меняю тон на деловой.
— Я дождусь Ивана здесь, а ты можешь ехать.
Хочу посмотреть в глаза мужу.
— Нет, ты поедешь со мной, Лада.
— Ты говорил, я не пленница! — меня снова оставляет выдержка.
— Здесь я тебя одну не оставлю. Позвонишь ему позже, если думаешь, что вам есть, о чем поговорить.
Я уже лишаюсь способности думать. Возвращаю конверты в ящик.
— Не помню, когда в последний раз сюда заглядывала. — не знаю, зачем говорю вслух, — прятал ли он вообще эти письма? Или считал меня за дурочку?
Свой паспорт и документы Матюшки я держала у себя, чтобы не перекладывать. А другими делами перестала интересоваться после рождения малыша.
— Ты не дура, Лада. Давай, займись остальными вещами.
Растерянно гляжу на пакеты. Ведь мы приехали за нашими пожитками… Кроме того, что мне открылась возмутительная правда, ничего не меняется. Мы все так же проданы и должны окончательно переехать к Мирону.
— Лад, я реально не знал, что ты не в курсе планов Вани, — мужчина подхватывает мою мысль, — да и вообще думал — вы хотите совместить приятное с полезным. Стать родителями, в перспективе получить наследство. Да. идея казалась сомнительной! Меня удивило, что ты участвовала в таком обмане… Но я понятия не имел, что муж и от тебя все скрывает!
В принципе я готова ему поверить.
— До сих пор не могу понять, зачем тебе нужно было это донорство, Мирон?
Смотрю на успешного брутального мужчину перед собой. К чему ему дарить какой- то средней семье свои гены?..
— Давай закончим с вещами.
Да, поток искренности Красильникова махом прервался. Похоже, он готов сказать в лоб многое, но только не то, что у него на душе.
— Буду благодарна, если ты заберешь вещи, а я останусь…
— Нет!
Мирон резко прерывает мою попытку.
— Ты не имеешь право мне запрещать!
Сажусь на диван, сцепляю руки на груди. Мужчина подходит возвышается надо мной.
— Тебя дома ждет маленький сын. А этот разговор неизвестно чем может закончиться. Мне некогда сидеть здесь с тобой, да и не к чему это. Поговоришь с Иваном по телефону.
Голос Мирона настолько твердый, что я понимаю — в случае необходимости он закинет меня вместе со всеми шмотками на плечо и вынесет отсюда. И в одном он абсолютно прав — Матюша будет слишком долго без меня.
— Хорошо, сейчас поедем, — я отключаю все эмоции, чтобы закончить сборы.
Больше ни на что шокирующее в квартире не натыкаюсь, просто выбираю наши с Матвеем вещи. Мы в четыре руки несем пакеты к машине, большую часть Мирон. Грузимся, и когда авто трогается, я пытаюсь набрать Ивану. Удивительно, супруг тут же берет.
— Ты увезла вещи? — спокойно интересуется он.
Шумно выдыхаю.
— Иван, тебе ничто даже не кажется ненормальным?! Напоминаю — ты продал нас! И еще… Какого черта ты использовал меня как разменную монету?! Вернее, инкубатор для наследника, которого хотел предъявить американскому деду!
Я сижу рядом с Мироном, потому что заднее сидение заложено вещами. Не смотрю на его лицо, но кажется, он хмыкает. Плевать.
— Лада, не кричи так, я на работе, — Ивана волнует только одно, — да, я вел переписку с Мэтью. Скажи спасибо, что я хотя бы попытался вытащить нас из задницы. Или ты хочешь всю жизнь прозябать, как родители? Да, у меня не получилось, но был запасной вариант. Я пристроил вас в хорошие руки! Мама и папа ничего не накопили для твоего благополучия. Так что не в твоем положении орать. Всё! Мне пора работать.
Он сбрасывает, не давая мне даже отдышаться. Добрые руки? Мы что котенок и кошка? Кажется, мир вокруг меня сходит с ума.
Поворачиваюсь к Мирону, тот не смеется. Не знаю, слышал ли он Ивана в трубку, тот говорил приглушенно. Но в любом случае Красильников лишь молча везет меня, как он выразился, «домой». Я тоже ничего не говорю, пытаюсь сохранить остатки сил, которые сейчас понадобятся моему малышу.