Инспектор Ривера
Говоря технически, то было не убийство, ибо тела не наблюдалось. Но смотритель стоянок пропал при исполнении, и к этому какое-то отношение имели Император и некий квартал зданий легкой промышленности и художественных студий к югу от Маркет-стрит, который Ривера уже взял на карандаш: вдруг там что-то произойдет. И что-то там определенно произошло. Вот только что?
Он приподнял пустую полицейскую форму за воротник кончиком авторучки — убедиться, что под тканью на тротуаре нет мелкого серого пепла. Его там и не оказалось. Внутри формы, на тротуаре вокруг манжет и воротника есть, а под самой формой — нет.
— Я не вижу тут преступления, — произнес напарник Риверы Ник Кавуто. Будь полицейские мороженым, он был бы сортом «Хрумкий голубой полузащитник». — Тут, конечно, что-то случилось, но ведь и дети могли напроказить. А Император явно чокнутый. Совершенно ненадежен.
Ривера выпрямился и оглядел залитую кровью улицу, кучки праха и мигалку парковочной машинки — та вспыхивала по-прежнему. Затем посмотрел на Императора и его собак — их носы были прижаты к заднему стеклу коричневого «форда»-седана без особых опознавательных знаков. Ривера на вкус был скорее «Испанский циник с пониженным содержанием жиров» в вафельном рожке от «Армани».
— Он сказал, это все коты.
— Ну и вот, пожалста, — это дело Службы отлова бродячих животных. Сейчас им позвоню.
Кавуто театрально достал и раскрыл мобильник — и набил номер сардельками пальцев.
Ривера покачал головой и снова присел над пустой формой. Он знал, что это за пыль, — и Кавуто знал, что это за пыль. Само собой, у них на такое понимание ушла пара месяцев и множество висяков. А также — вид старого вампира, который принял в себя столько свинца, что и на взвод бы хватило, однако не только не умер, а и вообще выжил и еще с полдюжины людей завалил. Только после этого они сообразили.
— Это не коты, — сказал Ривера.
— Они же обещали уехать, — заметил Кавуто, делая паузу в своем подчеркнуто перкуссивном наборе номера. — Жуткая девчонка сказала, что уехали. — Под «ними» он имел в виду Джоди и Томми, обещавших покинуть город и никогда больше сюда не возвращаться. — А Император говорил, что сам видел, как старый вампир сел на судно и вся их банда куда-то отплыла.
— Но он совершенно ненадежен, — возразил Ривера.
— По большей части. Это же не…
Ривера предупреждающе воздел палец. Слово на букву «в» они договорились не поминать при посторонних.
— Надо повидать зловещую девочку.
— Нееее! — взвыл Кавуто, но опомнился: для мужчины его габаритов, экстерьера и рода занятий ныть из-за грядущей встречи с костлявой девчонкой — как-то ну… В общем, он просто здоровенная нюня, вот что.
— Мужайся, Ник, мы ей скажем, что она не только имеет право хранить молчание, но и обязана его хранить. А кроме того, я вызвал подкрепление.
— Я, наверное, лучше посижу с Императором в машине. Может, он еще чего вспомнит.
И тут на месте преступления у ленточного ограждения поднялся легкий переполох. Патрульный в мундире сказал:
— Инспектор, эта женщина хочет пройти. Говорит, ей надо с дочкой повидаться, та живет в этой квартире. — Полицейский ткнул пальцем в пожарную дверь квартиры, где со своим молодым человеком жила жуткая девочка. А мимо него тем временем пыталась протиснуться симпатичная блондинка лет под сорок, в хирургическом облачении с огуречным узором.
— Пропустите, — распорядился Ривера. — Видишь, Ник, тебе на защиту спустился ангел.
— Ох боже меня упаси от этих ебаных неохиппи, — ответил Хрумкий Голубой Полузащитник.
5
Дальнейшие хроники Эбби Нормал — несчастной эмо-шлюхи ночи с разбитым сердцем
Тащемта под дверью у меня не кто иная — сама Баронесса Кайфолом, МамБот в сопровождении двух этих говеннейших легавых из убойного, Риверы с Кавуто.
Поэтому я вся такая: «О радость, неужто к нашему свежему комплексному пиздецу с кофеином полагаются пончики?» Но как выяснилось, не полагаются, поэтому ну ЧЗХ, в чем смысл тащить с собой легавых?
А МамБот вся такая: «Так нельзя, и что это за мальчик, и где ты была, и не имеешь права, и тыры-пыры, ответственность, чуть не заболела от волнений, что ж ты за ужасный человек такой, и погубила мне всю жизнь своими сапогами на платформе и пирсингами».
Лана, не совсем так она говорила, но подтекст был. И, оглядываясь, я понимаю: наверно, не стоило разыгрывать гамбит «Я ночую у Лили» два месяца подряд, когда на самом деле я проживала в собственном très клевом логове любви с таинственным любовным ниндзей. И я решила перейти в контрнаступление — задавать вопросы сама, чтоб она не поймала ритм допроса и не завалила меня мамскими угрызениями.