Взгляд женщины упал на надпись прямо перед ней: "Запасный выход". И левее буквами помельче: "Выдерни шнур, выдави стекло".
Несомненная удача! Татьяна находилась рядом с окном, через которое предусматривалось аварийное покидание автобуса.
Вот и кольцо, за которое нужно дёрнуть. Только до него ещё надо достать.
Женщина подвинулась к ближайшему сиденью, стоящему против движения, и вцепилась в поручень. Попробовала подтянуться, но мышцы протестующе заныли. Сжав зубы, она пересилила боль, схватилась за кольцо и потянула его на себя. Это потребовало больших усилий, чем Татьяна рассчитывала, но в итоге уплотнитель поддался.
Когда она, наконец, отбросила длинный резиновый жгут в сторону, до её ушей донёсся звук. Один из тех, которые слышишь столько раз, что не придаёшь им значения.
В обычных обстоятельствах.
Работающий на пределе дизель. Локомотивный? Похоже на то.
Снова приподнявшись, Татьяна одним рывком вытолкнула более ничем не удерживаемое стекло из проёма. Соскользнув по борту, оно упало на землю, не разбившись.
"Теперь самое трудное".
Сложность заключалась не столько в преодолении расстояния до выхода, сколько в опоре, которая для этого понадобится. Всё естество женщины противилось, но выбора не было.
Ухватившись за тот же поручень, она привстала и взялась за край оконного проёма. Чтобы вылезти этого было недостаточно. Поэтому Татьяна, проклиная каблуки на своих демисезонных сапогах, осторожно наступила на одно из тел, перенеся вес на подошву.
Стараясь не думать о податливости плоти, на которой стояла, женщина высунулась наружу и осмотрелась.
ЛиАЗ лежал в кювете чуть в стороне от моста, на который так и не смог взобраться и под которым проходила железная дорога. Рёв мощного дизеля усилился - поезд приближался.
И больше никаких звуков. Ни единого движения. Безмолвные пятиэтажные дома, несколько автомобилей, уткнувшихся в кусты...
"Неужели и водители мертвы? Да что здесь вообще происх..." - мысли женщины оборвались, когда её правая нога соскользнула с чьего-то бока и провалилась в пространство между телами.
Вскрикнув, Татьяна упала обратно в салон автобуса. Левая нога опоры не теряла, поэтому женщина замерла в нелепой позе, потянув мышцы на внутренней стороне бёдер. С бешено колотящимся сердцем она начала выкарабкиваться, ненароком снова посмотрев на того же человека, что и раньше.
Его лицо изменилось.
Оно стало заметно более угловатым, а из пор на коже проступили капельки серого цвета.
Оглядевшись, Татьяна убедилась, что с остальными пассажирами происходят те же метаморфозы. Она с удвоенным усилием принялась извлекать ногу, провалившуюся в груду тел почти полностью. Уже увереннее упершись левым сапогом в грудь какого-то мужчины, она схватилась за оконный проём.
После долгих двадцати секунд борьбы женщина, наконец, освободилась из западни и встала на боковину сиденья.
Послышался шорох ткани. Затем скрип обуви по линолеуму на полу автобуса.
Не в силах сопротивляться, Татьяна посмотрела вниз.
Прямо в открытые глаза того самого мужчины, на груди которого стояла.
В чёрных зрачках на фоне испещрённых серыми капиллярами белков читалась враждебность - так же легко, как в злобном оскале ощетинившейся собаки.
Не издав ни звука, несмотря на захлестнувший её ужас, женщина одним рывком, от которого затрещали сухожилия, забросила левую ногу на оконный проём, затем оттолкнулась правой от боковины сиденья и полностью покинула салон. Поскольку автобус стоял с сильным креном, Татьяна не удержалась на его борту и скатилась вниз, рухнув на землю рядом с ржавым днищем. Тело пронзила боль, но женщина не дала себе и десяти секунд отдыха.
Потому что из салона ЛиАЗа донёсся леденящий кровь рык.
На четвереньках Татьяна выползла из кювета на дорогу и только потом оглянулась, услышав звуки возни.
В смятой о дерево задней части автобуса возникло движение. Из искорёженного оконного проёма показалась рука - её обладатель яростно загребал землю в тщетной попытке вытащить тело наружу. Женщина обратила внимание, что вместо красной крови из ран теперь сочилась серая.
Шум в салоне ЛиАЗа усилился. Одно из лобовых стёкол затрещало от сильного удара изнутри.
Водитель...
Татьяна вскочила и бросилась бежать, хромая. Кровь из раны на голове, смешанная с потом, скользила по лицу. Смахнув её, женщина свернула сначала к мосту, а потом, поняв, что подъём на него ей сил точно не прибавит, решила его обогнуть и выйти к железнодорожным путям. Судя по звуку, поезд был уже близко. Если всё подгадать правильно и перебраться на другую сторону перед ним, то он, пускай временно, отделит её от людей из автобуса. Во что бы они ни превратились.
Перед тем как скрыться за гаражами, располагающимися рядом с мостом, женщина ещё раз оглянулась и увидела, что пассажиры уже выбираются из ЛиАЗа, разбивая уцелевшие после аварии окна. То же самое происходило и в машинах, в беспорядке стоящих на дороге и обочинах.
Отвернувшись, Татьяна побежала дальше. Когда она добралась до насыпи, от рёва дизеля содрогалась земля. Тепловоз, тянущий за собой вереницу полувагонов с углём, быстро приближался, изрыгая из труб клубы чёрного дыма. Перейдя пути, женщина остановилась и с сомнением посмотрела на рельсы - кривая в этом месте была довольно крутая и даже далёкой от железнодорожных премудростей Татьяне скорость поезда показалась чрезмерной. На всякий случай она отошла от насыпи, а когда снова бросила взгляд на локомотив, то увидела, как из окна кабины высунулся человек...
Даже на удалении женщина рассмотрела приобретшее уродливые очертания серое лицо и злобный оскал.
"Боже, да что происходит?!" - застонала она.
Было очевидно, что поездом никто не управляет - машинист и его помощник тоже стали жертвами неизвестной болезни.
Первые жуткие догадки начали рождаться в голове Татьяны. Она осмотрелась, опасаясь увидеть других изменившихся людей, но пока рядом никого не было.
Оглушительный грохот поглотил все звуки и мысли.
Произошло то, что и должно было - слишком быстро двигавшийся поезд, оказавшись на кривой, расшил колею и сошёл с рельс. Грязно-зелёный тепловоз ТЭ3 соскочил с насыпи и продолжил движение по земле, вгрызаясь и зарываясь в неё. Далеко он не уехал - стальная махина врезалась в гаражи, проламывая бетонные стены и уродуясь сама. Словно в замедленной съёмке Татьяна видела, как деформирующийся оконный проём кабины разорвал тело помощника машиниста. Вторая секция тепловоза отцепилась от первой, встав почти перпендикулярно ей, и сразу же была снесена гружёными полувагонами, которые по очереди сходили с рельсов. Сталкиваясь друг с другом и с изувеченными останками локомотивов, они заваливались на бок, сминаясь, как бумага.
Казалось, этому хаосу не будет конца, хотя на самом деле крушение длилось лишь несколько наполненных грохотом и разрушениями секунд, а потом всё стихло. Место трагедии заволокло угольной пылью и дымом, который дизели изрыгали до самого последнего момента, пока окончательно не были выведены из строя. Несколько вагонов из хвоста поезда остались неповреждёнными на уцелевших рельсах, но большая часть превратилась в груду металлолома, на которой угадывались номера, станции приписки, характеристики - символы чётко отлаженной системы, которая неожиданно дала сбой.
Татьяна не помнила, как бросилась бежать подальше от разлетающихся во все стороны обломков. Облако угольной пыли настигло её, и она закашлялась. Прикрывая нос и рот рукой, она выбралась к ещё одному гаражному кооперативу. За ним высились жилые пятиэтажные дома, к которым женщина приближаться не решалась, боясь, что и в них уже нет нормальных людей. Иначе, почему даже после крушения поезда никто не выглядывает в окна?