— Послушай, — Сутурин старался говорить быстро и, в то же время, вкрадчиво, — я был в классе, когда это началось. Тех, кто не умер и не стал одним из них, они, — он показал на приближающихся детей, — убивали. УБИВАЛИ, понимаешь? Я видел это! Извини, парень, но что бы ни произошло с твоим сыном, мы его не спасём. Никак. Зато можем помочь другим людям…Ты меня слушаешь вообще?
Афанасьев снова посмотрел на Леонида.
— Если я не узнаю точно…
Раздался удар в заднее окно. Только сейчас Сутурин заметил, что стекло на одной из дверей разбито.
— Чёрт побери! — выпалил он. — Собрался умереть? Тогда дай я сяду за руль!
В подтверждение своих слов Леонид ощутимо пихнул Михаила. Тот оттолкнул его, прорычав:
— Он может быть жив!
Сутурин, понимая, что на уговоры нет времени, выпалил:
— В каком он классе учится?
— В третьем.
— Давай, объезжай здание. Все начальные на первом этаже, с другой стороны.
— И что?
— Можно заглянуть снаружи!
Афанасьев больше не терял времени. «Волга» вырвалась из кольца тянущих к ней руки детей и обогнула школу. Здесь не было дороги, только узкий тротуар, за которым начинался частный сектор. И ни одного противника поблизости. Парень остановил машину у ближайшего окна, открыл дверь и, встав на порог, заглянул в класс.
— Ну?! — поторопил его Леонид.
— Не здесь, — ответил Михаил и перегнал автомобиль дальше.
Тоже ничего. И у следующего.
— Чёрт, ты не знаешь, где именно учится твой ребёнок?! — не выдержал Сутурин.
— Он живёт с матерью! — огрызнулся Афанасьев и снова поднялся.
Едва он заглянул в помещение, окно задребезжало под натиском изнутри. Михаил отшатнулся и, оступившись, упал. Он успел забраться в машину, когда раздался звон разбивающегося стекла. Осколки посыпались на крышу и в салон через открытую дверь.
— Уезжай! — крикнул Леонид.
— Ещё не везде… — начал Афанасьев, а потом увидел выходящих из-за угла существ. Маленькие и взрослые, учащиеся и учителя — все они направлялись к автомобилю, привлечённые, очевидно, звуком двигателя.
Из разбитого окна показался маленький мальчик. Порезы на его руках сочились серой кровью, но он словно не замечал ранений.
Михаил включил заднюю передачу и повёл «Волгу» назад тем же путём, которым сюда заехал. Ребёнок спрыгнул на тротуар и неторопливо двинулся за ней.
Добравшись до поворота, Афанасьев притормозил и только сейчас закрыл дверь.
— Почему встали? Гони! — встрепенулся Сутурин.
— Я не нашёл Костю! Неужели непонятно?
— Если это так, то он не мог здесь остаться. И куда он пошёл, а? Домой! Больше некуда!
Ещё несколько безумно долгих секунд парень глядел на приближающихся существ, а потом, наконец, развернул автомобиль.
Леонид оглянулся на здание школы, на своих уже бывших коллег и учащихся, и почувствовал, как у него защипало в глазах. Стараясь дышать размеренно, он посмотрел на Михаила, сосредоточенно управляющего автомобилем, и сказал:
— Едва успели. Спасибо, что выручил.
Афанасьев не ответил.
— Может быть, стоит покинуть город? — предложил Леонид.
— Сначала — домой. Ты прав, Костя мог пойти только туда.
Сутурина не радовала перспектива снова рисковать, но он не смог возразить и лишь устало откинулся на спинку сиденья.
Пробыв в душе почти четверть часа, Татьяна почувствовала себя немного лучше. Она ни на секунду не забывала, что её муж мёртв и лежит на кухне в луже собственной крови… вернее, того, чем стала его кровь. И всё-таки ей полегчало. Возможно, из-за слёз. Посмотрев на себя в зеркало, женщина увидела, как распухли глаза; при этом в целом, несмотря на бледность, выглядела она сносно. Уж точно лучше, чем все остальные…
Этой мысли хватило, чтобы едва не столкнуть Татьяну обратно в пучину отчаяния. Она с большим трудом справилась с собой и вышла из ванной. Бросила взгляд в сторону закрытой двери кухни — видит бог, ничто не заставит её снова туда зайти. Дрожа, женщина проследовала в спальню.
Здесь тоже не хотелось оставаться долго — окно и обои были измазаны серой слизью, в которой угадывались отпечатки ладоней Евгения. Лужа этой мерзости имелась и на полу у не застеленной кровати — похоже, именно здесь муж перевоплотился. Поскольку Татьяна была полностью обнажена, она внимательно смотрела, куда ступает, и ни к чему лишнему не притрагивалась. Открыв испачканную дверцу шкафа (ручка, к счастью, оказалась чистой), она принялась одеваться.