Татьяна выкарабкивалась из удушающих объятий сна с мучительной медлительностью. А хотелось бежать, стремительно, чтобы вырваться из кошмара, в котором её преследовали полчища людей с серой кожей, тянущих к ней испачканные в слизи руки. Реальность проникала в сновидение постепенно, сначала став его частью и одарив монстров заунывным стоном вьюги, а потом вытеснив жуткие картины. Женщина ещё несколько минут балансировала на грани, едва не падая обратно в тёмный бездонный колодец беспамятства.
Наконец, она открыла глаза, ровным счётом ничего не увидев. Попробовала пошевелиться — удалось, хотя движения ограничивали оковы слабости. Потерев веки ещё не очень хорошо подчиняющейся рукой, Татьяна вспомнила, что произошло на дороге, но не могла определить, когда реальность сменилась воображением. Был ли вертолёт на самом деле? И падала ли она… о боже!
Женщина лихорадочно ощупала голову. Затылок отозвался приглушённой, как гром уходящей бури, болью; заявила о себе и ушибленная о подножку грузовика нога.
«Значит, всё-таки не сон? — подумала Татьяна. — А где я вообще нахожусь?»
Она приподнялась на локте (мышцы неуверенной дрожью предупредили о своей ненадёжности) и увидела полоску света, пробивающуюся из-под двери.
Электрического света!
Женщина и не подозревала, как сильно всего за несколько дней успела отвыкнуть от самых обыденных вещей. Не знала она и о том, сколько времени прошло с момента, когда её подобрал вертолёт. Её и…
«Ксения!»
Не обращая внимания на протесты тела, Татьяна встала с постели и направилась к двери. Её глаза немного приспособились к темноте, и она уже могла видеть контуры предметов. В этом помещении находилось ещё несколько кроватей, как в палате, но смущал мягкий ковёр на полу и отсутствие типичного больничного запаха.
Добравшись до выхода, женщина нащупала ручку и навалилась на дверь, которая поддалась на удивление легко. Едва не упав, Татьяна шагнула в коридор, щурясь от света, хотя он был вовсе не яркий: горела лишь лампа на столе у противоположной стены, светильники же на потолке бездействовали.
— О, Вы пришли в себя! — удивлённо произнесла, вставая дежурная медсестра.
— Что это за место? Где я? Где Ксения? — засыпала её вопросами Татьяна.
— Погодите, я сейчас позову Вашего врача, — девушка взяла трубку телефона и нажала на одну из цифровых клавиш.
— А Вы не можете ответить?! — выпалила женщина и посмотрела по сторонам.
От двери её палаты коридор уходил вправо и влево, и оба его конца скрывались в темноте. В противоположной стене имелись расположенные через равномерные промежутки окна, за которыми ничего не было видно.
— Дмитрий Аркадьевич? — меж тем говорила медсестра. — Ваша пациентка пришла в себя. — И, положив трубку, обратилась к Татьяне: — Вернитесь в комнату. Доктор сейчас будет.
— Мне не нужен доктор! Где Ксения?
— С ней всё в порядке, — ответила девушка и потёрла лоб тыльной стороной ладони, сморщившись. Зрение Татьяны уже достаточно адаптировалось, чтобы она могла увидеть возможную причину нежелания медсестры отвечать на вопросы — измождение. Стояла глубокая ночь, и девушке приходилось бороться со сном из последних сил.
Неподалёку хлопнула дверь, раздались торопливые, но не совсем уверенные шаги. Когда доктор приблизился, Татьяна убедилась, что и он выглядит так, словно не спал двое суток.
— Вернитесь в комнату, — повторил фразу медсестры он. — Вам ещё рано ходить.
— Не раньше, чем мне хоть кто-нибудь скажет, где Ксения!
— Ваша дочь находится в другом крыле здания. Она заболела — простуда. А Вы слишком слабы пока, потому мы её и перевели от Вас.
— Моя… дочь? — опешила Татьяна.
— Ну да. Она нам рассказала про себя и про Вас, — кивнул доктор. — Хотя, конечно, нам ещё очень многое неизвестно.
— Моя дочь, — повторила женщина. — Да, конечно. Естественно. — И встрепенулась: — Вы сказали, она заболела?
— Ничего страшного, уверяю Вас, она скоро выздоровеет. А теперь пройдёмте, — не терпящим возражения слегка раздражённым тоном приказал мужчина.
Татьяна предпочла подчиниться. Она вернулась в палату и присела на кровать.
Доктор зажёг свет, и женщина убедилась, что не ошиблась — обстановка не походила на больничную. Оклеенные не дешёвыми обоями стены, уже знакомый ей ковёр на полу, добротные деревянные кровати с резными спинками — всё это указывало как минимум на хороший санаторий.
Подвинув стул, мужчина расположился напротив неё. Ему было за пятьдесят, округлое лицо испещрено морщинами, зато волосы едва тронуты сединой. Грузная фигура говорила о сидячем образе жизни и злоупотреблением едой, а мятый халат намекал, что перед сном его владелец не переоделся, но в целом отторжения Дмитрий Аркадьевич не вызывал.