— Если мы добьемся успеха, то, возможно, больше не будет смысла охранять стену, — заметила Бейл.
— Верно, — согласился Мак.
— Итак, у нас все готово к отъезду? — поинтересовался я.
— Готово, — быстро ответил Мак.
— Хорошо, — я прислонился к стене, желая дождаться утра тут, но через полчаса обнаружил, что снова бреду прочь. Шакс был внутри, наблюдая за Ривер, но я не мог удержаться, чтобы снова не увидеть ее улыбку. Стоя перед дверью и смотря на Ривер, я чувствовал, как тоска пронзает мои внутренности.
Глава 4
Ривер
— Ривер, — я подняла голову и зажмурилась из-за тусклых солнечных лучей, проникающих сквозь окна кафетерия. Тепло у моей груди заставило мое сердце забиться быстрее. Я посмотрела на Бейли и Гейджа, уютно устроившихся в моих объятиях. — Нам пора уходить.
Слова Шакса заставили меня сосредоточиться на нем. Я старалась не плакать, крепче обнимая братьев. Гейдж пошевелился, а Бейли прижался губами к моей шее, согревая мою кожу своим дыханием. Я не успела насладиться встречей с братьями, а нам было пора снова расставаться. Может, на этот раз навсегда.
Я едва сдерживала рыдания.
— Мне пора уходить, — прошептала я, когда Гейдж поднял голову с моего плеча.
Его глаза наполнились слезами. Он сморгнул их и прикусил дрожащую нижнюю губу.
— С нами все будет хорошо. Я позабочусь о нем, — пообещал брат.
— Я даже не сомневаюсь, — я стиснула его руку и на мгновение прижалась лбом к его лбу. — Я сделаю все, что в моих силах, чтобы снова увидеться с вами.
Я попыталась оторвать от себя Бейли, но он крепко обнял меня за шею. Его ресницы защекотали мою кожу, когда малыш распахнул глаза.
— Нет! — закричал он, когда я снова попыталась отстраниться.
— Мой вонючий жучок, вам пора уходить, — выдавила я. — Мы скоро снова увидимся.
Я поцеловала и обняла Бейли, прежде чем Гейдж забрал его.
— Нет, нет, нет! — запротестовал Бейли.
Его крики, пронзающие мое сердце, ранили гораздо сильнее, чем любые вопли ревениров. Мое горло сжалось, из-за чего стало трудно дышать. Бейли замахал руками и попытался высвободиться из объятий Гейджа. Шакс отошел от нас на несколько шагов к столу и уставился на одну из боковых дверей.
Расправив плечи, я наклонилась и поцеловала Бейли в макушку.
— Все будет хорошо, Бейли. Я буду всегда любить тебя.
Бейли расплакался, когда я обняла их обоих.
— Они говорили, что я должен отпустить тебя, но я не хочу! — всхлипнул он.
Я откинула волосы с лба Бейли и наклонилась, чтобы поцеловать его раскрасневшиеся щеки.
— Знаю, Би, но мне нужно идти. Я обещаю сделать все возможное, чтобы увидеть вас снова как можно скорее. Я люблю тебя.
Бейли судорожно всхлипнул, но все же перестал кричать и цепляться за меня.
— Я люблю тебя, — пробормотал Гейдж. — Будь осторожна и береги себя.
— Я тоже люблю тебя.
Я отвернулась и зашагала к главному выходу прежде, чем начала кричать в отрицании посреди столовой.
«Ты делаешь это для них. Только ты сможешь обезопасить их и подарить хоть какую-нибудь жизнь».
Я присоединилась к другим солдатам, выходившим за дверь. Я чувствовала запах их слез, ведь они снова покидали своих близких, но еще видела решимость в плечах. Приглушенные рыдания тех, кого мы оставили, преследовали нас до самой двери.
Оглянувшись, я в последний раз помахала братьям рукой и улыбнулась, прежде чем выйти в коридор и отправиться в путешествие, где, скорее всего, меня ждала смерть. Слезы текли по моему лицу, но не из-за возможной потери жизни, а из-за вероятности больше никогда не увидеть родных. Они были всем моим миром с тех пор, как родились, но если моя смерть означала спасение их жизней, то я была готова пойти на это.
Я вытерла слезы и остановилась возле Кобаля, стоявшего у двери на улицу. Он посмотрел на палатки на вершине холма, прежде чем повернул голову и сосредоточился на мне. Я понятия не имела, о чем он думал, но когда глаза Кобаля встретились с моими, то на его челюсти дернулся мускул.
— Спасибо, — произнесла я.
Его полные губы оставались сжатыми еще с минуту, но затем Кобаль все же заговорил:
— Нам нужно было восстановить доверие людей.
Я уставилась на него, не зная, как отнестись к заявлению.
— Думаю, у вас получилось.
— Правда? — поинтересовался он.