Практически одновременно с прорывом миноносца N23 из Вэйхайвэя, с идущего головным "Полярного лиса" был подан сигнал начала атаки на видимые благодаря ярко горящим иллюминаторам японские корабли. Распознать, кто именно находился перед тобой, нечего было и мечтать, но поделать что-нибудь с окружавшей корабли тьмой, не выдавая себя, было попросту невозможно. Потому и несся на видневшийся впереди ровный ряд огней "Полярный лис". Кто еще кроме них смог добраться сюда, Иениш не знал, но надеялся, что хотя бы часть миноносцев не растерялась по пути.
Чтобы отработать наверняка, обе мины были выпущены примерно с полутора кабельтов. Вспоминая предыдущий опыт, Иениш сильно переживал на счет намерзшего льда, способного заблокировать пуск мин, но превентивная обработка носа молотками, проведенная еще на базе и обливание его спиртом в течение полутора часов, что занял путь, с постоянным приоткрыванием люка, позволили не осрамиться перед ведомыми.
В момент отворота, тьму ночи озарила короткая вспышка, и над водной гладью разнесся громоподобный рык подорвавшейся мины. Для сигар выпущенных "Полярным лисом" время детонации еще не подошло, и это означало, что кто-то все же добрался вслед за флагманом до не ожидавшего подобной наглости противника. На японских кораблях тут же началось метание. Вспыхивающие один за другим прожектора, прорезая ночную тьму, старались нащупать атаковавшие флот миноносцы, и в сторону любой подозрительной тени мгновенно открывался огонь из десятков стволов. Все это мельтешение сопровождалось редкими громами, сопровождавшими подрывы поразивших намеченные цели мин. Всего Иениш насчитал пять подрывов и что бы кто потом ни говорил, полагал данный результат великолепным.
Ни один китайский корабль так и не был поврежден японцами, но два потерявшихся по пути миноносца, вернувшихся в родную базу раньше срока, оказались обстреляны перевозбужденными японской атакой артиллеристами канонерок и не понимая сложившейся ситуации, ушли в Чифу. Туда же увел свой корабль Иениш, решив, что в ближайшее время японцам будет явно не до этого сугубо гражданского порта, к тому же облюбованного русским флотом и стационерами европейских держав. Слишком много снарядов и угля оказались потрачены за последнее время, так что вставала острая необходимость их скорейшего пополнения с борта находящейся там же "Находки".
Командир "Гуанбина", честно выпустив по японцам две мины, решил, что с него, его корабля и команды хватит и взял курс к родным берегам. Он прекрасно видел, что Бэйянский флот обречен и был уверен, что командующий Гуанчжоуской эскадры не будет наказывать своего подчиненного за спасение столь ценного корабля от неминуемой гибели или сдаче японцам. Не вернулся в Вэйхайвэй и трофейный миноносец N18, вылетевший в темноте на скалистый берег острова Цзимин. Что стало с его экипажем, так и осталось неизвестным. Остальные же по одиночке вернулись на базу с россказнями о потоплении всего японского флота. Причем, по словам особо впечатлительных персон, японский флот был потоплен дважды, причем в полном составе, если судить по количеству подорвавшихся самоходных мин.
До самого утра не смыкавший глаз адмирал Дин, ждал сообщений о возвращении отряда минных кораблей отданных им под управление русского капитана. С одной стороны, предложенный Иенишем план казался весьма простым, продуманным и выполнимым, так что особо переживать не приходилось. С другой стороны, червячок сомнений не переставал грызть его изнутри, подкидывая все новые мысли одна хуже другой. Шторм, подводные скалы, ошибки навигации и попросту японские снаряды легко могли сорвать минную атаку, которая была едва ли не последним шансом его флота. И он таки дождался минной атаки. Только произвели ее пробравшиеся в гавань японские миноносцы по его кораблям. Звуки начавшейся неподалеку артиллерийской канонады сорвали его из личной каюты на мостик флагманского броненосца. Доклад дежурного офицера не смог прояснить ситуацию и потому приходилось лишь ждать, да вслушиваться в раздающиеся тут и там выстрелы. Единственное, что он мог сделать – отдать приказ включить прожектора, да проверить наличие расчетов у всех орудий. Гром подрыва самоходных мин и исчезающие огни одного из его кораблей ножом ударили по сердцу адмирала. Повторившийся вскоре очередной рык подрыва сотен килограмм взрывчатки заставил его покачнуться и вцепиться в поручень, ведь он мог означать только уменьшение его и так сильно потрепанного флота еще на один вымпел. Зато, с каким удовольствием он наблюдал за агонизированием японского миноносца, нащупанного прожектором одного из крейсеров.