Первым делом, зайдя на остров Беренга, где располагалось село Никольское, они выгрузили товары и провиант, заказ на доставку которого пришел от "Русского товарищества котиковых промыслов" обязавшегося следить за наличием съестных припасов на островах при подписании договора на промысел морских зверей. Большая часть проживавшего здесь населения являлись алеутами, жившими за счет продажи добытых ими шкур в представительство товарищества. Но так же имелось некоторое количество русских, состоявших как на государственной службе, так и являющихся сотрудниками товарищества. Именно от них Лушков узнал о появлении браконьерских шхун и в ответ на многочисленные сетования о невозможности противодействовать им, по причине отсутствия серьезных плавсредств, предложил пробежаться до ближайшего на борту его судна команде охотников. Надо ли говорить, что предложение было встречено на ура?
Какого же было удивление сборной ватаги из охранников и алеутов, когда на борту гражданского судна они обнаружили зачехленные митральезы. Рассказ же моряков об их недавних похождениях и будущей роли в местных водах, сперва, вызвал нездоровый ажиотаж, но после всех разъяснений, особенно тех, что касались возможности поступления на службу в такое интересное пароходство, все разговоры быстро затихли и "волк в овечьей шкуре" взял курс к одному из лежбищ находившихся с противоположной стороны острова.
Американскую шхуну "Каско" без шуму и пыли, как впоследствии выразился Зарин, удалось взять со спущенными штанами, точнее, вельботами, с которых и осуществлялся отстрел морских котиков на воде. Раскочегарив машину на полную, Лушков, идя на 10 узлах, легко смог догнать бросившую своих охотников и принявшуюся удаляться от острова шхуну, задолго до того как она покинула 30-тимильную зону, запретную иностранцам для всякого промысла вокруг этого острова начиная с 1894 года.
Едва ступив на борт спустившей паруса шхуны, Лушков осознал, что промысел морских котов ни разу не мирное занятие. Вся палуба, борта и стены надстройки были склизкими от смеси крови и жира покрывавших всё весьма солидным слоем. Впрочем, сами браконьеры тоже куда больше походили на мясников, нежели на моряков. Изгвазданные с ног до головы кровью со слипшимися бородами и волосами, они представляли собой поистине устрашающее зрелище. Во всяком случае, увидь их хоть одна из тех дам, на плечи которых возлагали шубы пошитые из шкур морских котиков, вряд ли хоть одна из них не лишилась бы чувств. Даже успевший повоевать и повидать кровь Лушков с трудом удержал пребывавшую в его желудке пищу от аварийного покидания организма. А вот жившие тем же промыслом алеуты и охотники компании даже глазом не повели от подобного зрелища.
- По какому праву вы открыли огонь по моему судну, мистер! - стоило Лушкову взойти на борт, попытался накинуться на него капитан и владелец шхуны, - Это пиратство! Вас непременно повесят за подобное! - кивнул он головой в сторону расчехленной митральезы, из которой и велась предупредительная стрельба.
- Это вряд ли. - смерив американца несколько брезгливым взглядом, ответил на английском Лушков, - В настоящее время я нахожусь на государственной службе и занимаюсь именно тем, что мне было поручено - охочусь на браконьеров.
- Так и охотьтесь на браконьеров! Мы тут при чем!? Мы не заходили в трехмильную зону и били зверя только в нейтральных водах! - все более распаляясь, принялся размахивать руками капитан шхуны, потихоньку заводя и оставшихся на борту своих матросов.
- Если вы не знали, то в прошлом году между Россией и САСШ был подписан договор о признании суверенными водами Российской Империи тридцатимильной зоны вокруг островов Беринга и Медный. Соответственно, вы осуществляли незаконный бой зверя в российских водах, а потому являетесь браконьерами. И в соответствии с законами Российской Империи, я конфискую шхуну, а вы и ваши матросы отныне находитесь под арестом до проведения судебных разбирательств во Владивостоке. А сейчас я требую сдать все имеющееся на борту огнестрельное и холодное оружие, а также добровольно указать, где находятся шкуры забитых вами морских котов.
Имейся бы на борту "Каско" побольше людей, и ее капитан, несомненно, предпринял бы попытку воспротивиться приказам русских, но из дюжины человек команды, половина осталась в двух брошенных баркасах, а за каждым оставшимся непрерывно следило вдвое большее количество вооруженных русских и алеут. В результате ему не оставалось ничего иного, как смириться с судьбой. Правда, это не мешало ему, не прерываясь в течение нескольких часов, высказывать все, что он думает о России, ее законах, моряках и конкретно о команде "Понто-Кэси". Угомонился он лишь после того, как получивший молчаливое согласие командира боцман от души приложил говоруна кулаком, лишив того пары зубов, а покачавший головой Лушков посоветовал американцу более не падать на палубу, дабы не убиться раньше времени.