Я почти доел свой ужин, когда из толпы донеслось:
– Эй, менестрель, сыграешь нам что-нибудь? Или споешь?
На меня сразу же уставилось куча внимательных глаз, ждущих от меня действия. Я почувствовал себя неуютно. Играть им музыку моего мира? Не самая лучшая идея. И это притом, что я у меня с собой только гитара.
После раздумий, я ухмыльнулся. А чме шут не чертит, как было сказано в одной книге.
Я встал из-за стола под одобрительные возгласы таверны и прошел на свободное пространство между столами и стойкой. По пути я открыл чехол. Гитара на месте. Я ощутил еще несколько предметов в карманах чехла, которые не замечал раньше. Порывшись немного, я улыбнулся и мысленно поблагодарил своего погибшего друга: в одном из кармашков я нашел флейту. Это давало мне идею того, что я буду исполнять. В другом кармане я нашел полный флакон спиртовой туалетной воды без маркировки и обычную полную зажигалку из синей прозрачной пластмассы. Я вытащил флейту и положил чехол с гитарой возле стены за собой.
Неожиданно ко мне подошла Ласса и протянула какой-то небольшой предмет, похожий на серебряную ручку. Я удивленно спросил:
– Что это?
Гиена скромно потупила глазки:
– Это артефакт под названием «музыкальный помощник», который я всегда носила с собой. Он позволяет звучать музыке, которую ты слышишь в своей голове, но не можешь сыграть из-за отсутствия нужных инструментов. Единственное ограничение – ты должен играть хотя бы на одном инструменте из той музыкальной гаммы, которая прозвучит.
Я благодарно взял протянутый артефакт:
– А как им пользоваться?
– Просто сосредоточься на музыке, и она заиграет. Не будет звучать только тот инструмент, на котором ты будешь играть. Я, к сожалению, не менестрель, не умею ни играть, ни петь. Но тебе, я думаю, он пригодится.
Ласса мило улыбнулась и ушла обратно за стол. Я взглянул на артефакт и заткнул его на манер ручки в нагрудный карман своей куртки. С таким приборчиком у меня не было сомнений по поводу того, что я буду играть. Единственная беда была в том, что придется петь и играть на флейте почти одновременно.
Я снова посмотрел в зал. Жители деревни продолжали смотреть на меня, ожидая музыки. Я вздохнул и начал играть на флейте. Полученный эффект поразил меня. Как и обещала Ласса, музыка нужной мне песни играла так, как я себе ее представлял, не фальшивя. Казалось, что по всему периметру таверны стояли очень качественные динамики, которые наполняли помещение музыкой. Я отдался ей и продолжил играть на флейте, подбираясь к тексту.
Убрав флейту от губ, я начал петь под аккомпанемент музыки из артефакта:
В этом мире я гость непрошеный,
Отовсюду здесь веет холодом.
Не потерянный, но заброшенный –
Я один на один с городом.
Среди подлости и предательства
И суда на расправу скорого,
Есть приятное обстоятельство –
Я люблю тебя, это здорово…
Это здорово…
Это здорово…
Я окинул взглядом зал. Все слушали внимательно и не выказывали никакого неудовольствия. Приободренный, я убрал флейту от губ и продолжил:
Я навеки останусь, видимо,
В этих списках пропавших без вести.
На фронтах той войны невидимой –
Одаренности с бесполезностью.
Всюду принципы невмешательства,
Вместо золота плавят олово.
Но есть приятное обстоятельство –
Я люблю тебя, это здорово…
Это здорово…
Это здорово…
Глаза многих жителей были мечтательными и слегка печальными. Ласса уже сидела с влажными глазами. Пульса взирал на мое выступление с заинтересованностью. Молчаливый скрывал свои эмоции, и поэтому я не мог понять, что он ощущает. Тарик закрыл глаза и слушал. Только прядающие ушки возницы выдавали его интерес. Рамзи положил голову на лапы и внимательно смотрел на меня.
В царстве глупости и стяжательства,
Среди гор барахла казенного,
Есть приятное обстоятельство –
Я люблю тебя!..
Я навеки даю обязательство,
Что не стану добычей ворона!
Есть особое обстоятельство –
Я люблю тебя!
Я люблю тебя, это здорово!..
Это здорово…
Это здорово…
Я доиграл последнюю партию и опустил флейту. Одновременно затихла музыка. Наступила пауза секунды в две-три. Я уже начал опасаться, что сейчас произойдет что-то плохое. Но потом грянули аплодисменты. Резкие, внезапные. Поначалу они напугали меня, но потом я оправился от шока. Аплодировали все. Кроме Молчаливого. Лев просто по-доброму улыбнулся, когда я остановил свой взгляд на нем.
Я вытащил из кармана музыкального помощника и вопросительно посмотрел на Лассу. Гиена вытерла влажные глаза и взмахом лапы показала, что я могу оставить артефакт у себя.
Меня упрашивали сыграть еще что-нибудь, но я понимал, что больше в этот вечер не могу исполнить ничего. В конце концов, жители отстали от меня и вернулись к своему ужину, который успел остыть за время импровизированного концерта.
Я сел обратно за стол, захватив чехол с гитарой и положив флейту обратно в кармашек. Первой подала голос Ласса:
– Мирпуд, это просто волшебная песня. Если бы ты пел ее девушке, я гарантирую, что она не смогла устоять перед тобой. Ты пел ее кому-нибудь раньше?
– Нет, я ее исполнил первый раз.
Гиена мечтательно улыбнулась:
– Я плакала и радовалась одновременно.
Рамзи смущенно улыбнулся:
– Присоединюсь к нашей магессе. Я никогда не слышал эту песню, но ее автор мастер.
Я развел лапы, предвидя вопрос хорька:
– Автор не я.
Лучник закрыл пасть. Видимо, я ответил на его вопрос, который Рамзи намеревался задать только что. Пульса смягчился:
– Как воин ты может и посредственный, но менестрель ты знатный. Я слышал много песен, которые исполняли менестрели, но эту я не слышал ни разу. Кто ее придумал?
Я замялся:
– Лар Пульса, я не могу этого сказать. Одно могу сказать – автор не я.
Барсук придирчиво посмотрел на меня, но ничего не произнес. Молчаливый просто показал большой палец вверх. Что же, высокая оценка от вечно молчащего сурового воина. Тарика я намеренно не упоминал, ибо что можно было спросить у немого? Но, похоже, возница тоже был доволен.
Барсук что-то шепнул магессе. Она встала из-за стола и подошла к начальнику. Тот что-то произнес спокойным тоном, и Ласса согласно кивнула. Гиена посмотрела на мою опустевшую тарелку:
– Мирпуд, пойдем в дом, ко сну готовиться.
Я встал, провожаемый одобрительными возгласами жителей деревни. Вместе с Лассой мы вышли наружу. Магесса обошла таверну и пошла вглубь деревни. Было достаточно темно, но Лассу я видел хорошо.
Гиена подошла к одному из домов, очень похожему на тот, в котором я провел прошлую ночь. Дверь открыл приземистый заяц в расстегнутой рубахе:
– А, вы… Что же, проходите на чердак.
Я вздохнул… У всех ли фуррей была мания размещать гостей на чердаке или мне попадались только такие образчики? Мы прошли сквозь дом к лестнице, ведущей наверх. Я пропустил Лассу вперед и поднялся за ней, страхуя ее, чтобы она не упала с крутой лестницы.
Наверху была стандартная картина: большая охапка соломы и небольшая лампа, которую я мог бы назвать керосиновой. По крайней мере, она был похожа на керосиновую.
Гиена смущенно улыбнулась:
– Отвернись, пожалуйста. Я переоденусь.
Только сейчас я заметил, что Ласса носила с собой какой-то холщовый мешок на лямке. Я отвернулся и для верности закрыл глаза лапами.
После минутного шороха прозвучал хрипловатый голос магессы:
– Можешь оборачиваться.
Я открыл глаза и повернулся к гиене. Теперь она была одета в какое-то подобие ночной рубашки беловатого цвета и такого же цвета полотняные штаны. Только сейчас я смог внимательнейшим образом разглядеть Лассу, чего еще я не делал в тот день по разным причинам.
Вот скажите мне: какой эпитет вы придумаете для описания гиены? Неважно, что вы ответите, но прилагательное «красивая» вы точно не назовете. И, в принципе, будете правы. Но вот Ласса была живым опровержением этого утверждения. И это притом, что она, казалось, ничем не отличалась от обычной гиены, которую никто не назвал бы красавицей. Но даже пятнистая шерстка и характерная форма головы не портили магессу. Возможно, дело было в ее волосах? Не знаю, но на мой вкус Ласса была очень симпатичной фурри-самочкой.