Лезвие меча прошло справа налево, перерезая горло. Я заверещал:
– ЛИИИИИИИИИН!!!
От моего истошного крика со всех окрестных деревьев слетели птицы. Глаза волчицы потухли, и она рухнула на землю, обагряя кровью траву под собой. Мой мир окончательно разбился вдребезги. Я потерял единственную, кого любил в этой жизни по-настоящему. Мои глаза закрывала пелена слез, за которыми я не видел ничего. Но они быстро высохли. Во мне проснулся Судья.
Четверка отшатнулась назад от меня. Во мне не осталось никаких чувств, кроме всепоглощающей ярости. Мой голос тогда напоминал низкий рык:
– ВЫ, ЖАЛКАЯ ПАДАЛЬ. ВЫ ЛИШИЛИ МЕНЯ ЕДИНСТВЕННОЙ, РАДИ КОГО Я ЖИЛ В ЭТОМ МИРЕ. ТЕПЕРЬ МНЕ НЕ ЖАЛКО УМЕРЕТЬ, МСТЯ ЗА ЕЕ СМЕРТЬ. НО СНАЧАЛА Я ОТПРАВЛЮ ВАС К ЛЕГИЗМУНДУ!
Шар на посохе засветился невыносимо-ярким сиянием красно-белого цвета. С него сорвалась магия, стремительно полетевшая в сторону молодого тигра. Она бы его и убила на месте, но реакция Раймана была быстрее. Ирбис успел оттолкнуть Цепного и принял удар магии на себя. Удар магии был настолько сильным, что тело уже погибшего ирбиса отшвырнуло в сторону ствола росшего позади него дуба. От удара доспех Раймана раскололся надвое, и раздался противный хруст ломаемых костей.
Янка отшвырнула в сторону напуганного тигра Монолит и вытащила два кинжала:
– Теперь ты мой!
Два лезвия начали рассекать воздух. Мозг Судьи, будучи в ярости, все равно мыслил трезво. И тогда мне было понятно, что магию применять поздно и бесполезно. Я начал поднимать посох, чтобы отбить удар лезвий, но опоздал. Лезвия коснулись моей шерсти на лапах. По кинжалам потекла энергия в сторону точки касания лезвий… и в ту же секунду Янка пронзительно закричала, выронив кинжалы. Казалось, что ее убивают самым жестоким и медленным способом – так она истошно вопила. Глаза Янки закрылись, и она рухнула мешком на землю. Теперь на поляне лежало три трупа.
Я краем глаза заметил, как Коул схватил статуэтку, вскочил с земли, запрыгнул на лошадь и ускакал. Джесс стояла с перекошенной от ярости мордой:
– Ты убил мою сестру, волк. Я не знаю, как ты это сделал, но ты об этом очень сильно пожалеешь!
Она яростно взмахнула кинжалами, пытаясь поработить меня ровно так же, как это пыталась сделать с десяток секунд назад Янка – и тут же застыла, тупо глядя перед собой, стоило только ей пустить магию в кинжалы. Я с силой схватил ее за волосы, и откинул в сторону дерева. Волчица ударилась об ствол головой. Я поднял голову и прорычал в небо слова, как будто придуманные заранее:
– ЗА ЕЕ СМЕРТЬ ЗАПЛАТИТ ВЕСЬ ОРДЕН. Я ОБЪЯВЛЯЮ БЕЗЖАЛОСТНУЮ ВОЙНУ СВЯЩЕННОМУ ОРДЕНУ. КАЖДЫЙ СЛУЖИТЕЛЬ, КОТОРОГО Я ВСТРЕЧУ НА ПУТИ, БУДЕТ БЕЗ СОЖАЛЕНИЙ УБИТ. КАЖДАЯ КОН-САЙ, ЕСЛИ ОНА НЕ ПРИСЯГНЕТ МНЕ НА ВЕРНОСТЬ, БУДЕТ УБИТА. ВСЯКИЙ ЧОЙГ-МА’Л, НЕ ПРИСЯГНУВШИЙ МНЕ НА ВЕРНОСТЬ, БУДЕТ ИСТРЕБЛЕН. НИКАКОЙ ПОЩАДЫ!
Следом я поднял посох вверх, и с небес ударила молния, хотя небо было чистым, и точка ее попадания пришлась как раз на шар-навершие посоха, отчего тот засветился серебряным сиянием и погас.
Ярость во мне резко пропала, и вместе с ней как будто исчезло все. Вернулась память… и осознание того, что Вейлин мертва. Я рухнул перед ее телом на колени, выронив посох и прижав ее к себе, и зарыдал, выплакивая все слезы, что мог выплакать, забыв абсолютно обо всем. Я покрывал ее голову поцелуями и шептал уже бесполезные признания и мольбы не умирать, которые волчица уже не слышала. Все лапы были испачканы в крови Вейлин, при этом ни одна красная капля не задерживалась на черной ткани одеяний Судьи. Отталкиваемые, как будто ткань была непромокаемая, они капали на траву, покрывая ее алым цветом.
Я не помнил, сколько прорыдал над телом Вейлин. Я даже успел забыться недолгим сном, прижавшись к ее голове. Подняв голову, я заметил, что возле меня стоит Джес. Ее глаза не выражали никакой угрозы. Увидев, что я обратил на нее внимание, волчица тихо спросила:
– Хозяин, какие будут указания?
Ее тихий голос прочистил мне мозги, заставив на секунду забыть о смерти Вейлин. Хозяин? Грозная Кон-Сай, которая грозилась поймать меня и препроводить к магистру Бойдулу, называет меня хозяином? Это длилось лишь секунду, после чего я с силой толкнул ее:
– Уходи, мразь! Вы убили Вейлин!
Кон-Сай упала на спину, но практически сразу же отползла к трупу Янки. Я повернул голову и посмотрел на мордочку Вейлин. Даже после смерти она оставалась самой прекрасной самочкой, которую я когда-либо видел в Мире Спокойной Воды. Я с ненавистью посмотрел на мертвых Раймана и Янку. Из-за них все случилось. Одна отдала приказ убить Лин, второй выполнил приказ. Они уже погибли, но этого мне было мало.
В глубочайшей скорби, с трудом осознавая, что я делаю, я достал из чехла флейту, и на опушке заиграла грустная, буквально вырывающая душу с корнем мелодия, в которую я вкладывал всю свою боль и любовь к безвременно погибшей Вейлин.
Мне позволили быть счастливым только один день. Да что уж там, и целого дня я не был счастливым в этом мире. Мелодия летела над лесом, огибая кроны деревьев и пролетая между веток. Снова полились редкие слезы, стекая по флейте вниз и капая на запачканное кровью коричневое платье Вейлин.
Закончив свою прощальную песнь, я оперся на лапы, оставаясь на земле. Лин надо было похоронить. Я оглянулся на сидящую возле мертвой Янки Джесси и буквально уничижительно ткнул в нее пальцем, вкладывая в коротенькое слово все свое презрение и ненависть:
– Ты.
Кон-Сай оживилась:
– Да, хозяин?
Я перевел указующий палец на тело Вейлин:
– Выкопать яму, похоронить.
Откуда-то из недр своей сумки охотница раскопала небольшую лопату, и вскоре начала неутомимо копать яму. Я тупо наблюдал за ее работой. Под лапу попал брошенный Джесси мешок Вейлин. Я открыл его – и первым делом мне на глаза попалось синее платье, в котором она была вчера весь день. Ткань еще хранила ее слабый запах, и я прижался к нему мордой, стараясь вдохнуть его весь, пока запах не исчез совсем. Бархат приятно гладил мордочку, но теперь его прикосновения только делали все хуже, бросая меня в еще большие пучины скорби. В голове промелькнула мысль: «Так вот, что имел в виду Себастьян, когда говорил о большой опасности, великой скорби и сжигающей все на своем пути ярости». Крыс предвидел все происходящее, но не сказал мне ничего…
Выкопав яму, Кон-Сай собралась перекладывать тело волчицы в могилу, однако я резко одернул ее:
– Стоять.
Джесси застыла на месте, выпустив лапы Вейлин. Я оттолкнул охотницу, спустился в яму и бережно взял тело магессы. Привстав на колени, я держал ее на лапах, стараясь запомнить каждую черту ее мордочки. Ее две серые прядки, которые раньше обрамляли мордочку слева и справа, теперь безжизненно свисали вниз, и налетающий ветер трепал их. Покачав головой, я достал из сумки Вейлин ее любимый теплый плед:
– Ничего, любимая, тебе будет тепло.
Я расстелил плед на холодной земле и положил на него Вейлин. Подумав, я вернул две прядки на место, чтобы придать ее хоть какое-то подобие живой, но спящей волчицы. Осторожно накрывая ее второй половиной пледа, я успел поцеловать волчицу в лоб:
– Спи спокойно, милая Вейлин, и пусть твой путь к Арханису будет легким и безмятежным.
Закончив оборачивать тело, я выпрыгнул из ямы, всеми силами стараясь не убивать Джесси прямо сейчас:
– Закопать.
Кон-Сай начала сбрасывать комья земли в могилу. Они с глухим шорохом касались пледа, и звук от падения каждого куска как будто отрывал от меня часть души. Я не мог смотреть на то, как охотница закапывает могилу, и отвернулся, вперив глаза в пространство между двумя дубами. На секунду у меня возникло непреодолимое желание покончить с собой, чтобы не страдать без Вейлин, но эта секундную слабость я подавил в себе самым решительным образом.
Закончив скорбную работу, Джесси показала на трупы Раймана и Янки:
– Должна ли я выкопать могилы и для них тоже?
Я процедил в ответ:
– Нет, эти куски отбросов должны сгнить непохороненными или быть сожраны дикими зверями. Они заслужили этого.