Раздалось шумное сопение:
– Идея, конечно, интересная. Но у меня к тебе вопрос, ученик. Чего ты хочешь добиться сменой монахов? Только доносить идеи правильного архианства не есть решение проблемы. Рано или поздно в Ордене прознают о том беспределе, что вы собираетесь учинить вдвоем. Ваше рвение похвально, но его недостаточно. Каков твой план?
– Если начать устранять монахов во многих деревнях по подозрению в еретичестве, то паства может начать думать, что это не просто так. Монахов же назначают сверху, так? При назначении должны были следить, чтобы монахи были верными религии. А если начинают массово убирать монахов по подозрению в еретичестве, то это может бросить тень на самого Верховного Иерарха по принципу «Если он позволил еретикам доносить Слово Арханиса, может, он и сам еретик?»
Гимеон захохотал:
– Ой, уморил ты меня, ученик! И ты надеялся, что эта затея обернется успехом?
Впервые за все время я смутился:
– Что-то не так?
Ящер перестал хохотать и начал говорить серьезным голосом:
– Именно, что не так. Ты думаешь простой сменой монахов посеять сомнения в Иерархе? Глупейшая затея. За тысячелетие религиозная пропаганда здорово поработала с паствой. Наоборот, твое рвение сменить мнимых еретиков только укрепит доверие к религии. Они будут думать: «Если Иерарх так относится даже к своим соратникам и готов признать, что он допустил промах и назначил еретика монахом – значит, он хороший Иерарх, который ради правильной религии готов наказывать даже своих соратников». Теперь ты понимаешь, почему твоя идея как минимум смешна, а как максимум глупа?
Я поник:
– Но это было единственной надеждой хоть как-то победить Орден. Пока я не могу этого сделать, потому что все за Иерарха и никто не пойдет за мной, какие бы идеи я ни пытался провозгласить и какие бы хорошие цели я ни преследовал. И теперь мне даже нечего придумать.
Гимеон задумчиво протянул:
– У тебя есть вариант поведения, который получится, если ты Судья.
Я поднял ушки:
– И какой же?
– Ты хотел дискредитировать только Иерарха, не так ли? А я предлагаю тебе заставить всех разувериться в самой религии.
– Мастер, вы предлагаете еще более невероятный вариант. То я хотел ослабить одного зверя, теперь же вы хотите, чтобы я ослабил всю систему до основания.
Варан усмехнулся:
– На самом деле, только кажется, что опорочить религию тяжелее, чем опорочить ее главу.
– Мастер Гимеон, перестаньте говорить загадками.
– Видимо, ты меня не поймешь, и мне придется рассказывать тебе историю о том, как вообще появилось архианство того вида, что ты знаешь сегодня. Возможно, так ты познаешь больше, чем можешь себе представить. Если ты в лесу, лучше разведи костер, потому что рассказ даже мысленно будет не самым коротким.
Я поднял глава на Кон-Сай, потирающую плечи:
– Разведи костер и приготовь что-нибудь.
Джесс коротко кивнула и достала из сумки огниво. Я вернулся к разговору:
– Слушаю вас.
И мастер начал свой рассказ.
– Ты знаешь все о том, как создавался Орден. Надеюсь, тебе попал в лапы дневник, из которого ты мог почерпнуть информацию.
– Откуда вы знаете о дневнике?
Гимеон усмехнулся:
– Я расскажу тебе позже. А пока слушай. Ты знаешь, с чего все началось. Появление Ривелино было окутано тайной – он появился словно из ниоткуда. Все о нем знали малость – что он обычный монах откуда-то из Меровии, причем непонятно даже, из какого города. Вначале можно было подумать – ну появился очередной монах, и что в нем такого? Но у него было две черты, которые в итоге и привели к расколу. Он обладал феноменальной харизмой и умел убеждать других в своих взглядах.
– Ты наверняка знаешь то, что отличало религию, созданную еще Бартранди. И те взгляды, которые начал пропагандировать Ривелино, отличались от нее. Он хотел, чтобы религия стала догмой, своеобразным законом для всех, чтобы архианство боялись и уважали, беспрекословно подчиняясь ее постулатам. Это шло в разрез с тем архианством, которое защищал Ягмур. Основатель церкви подозревал, что Ривелино – не просто монах. Талин думал, что новенький пришел повернуть религию в принципиально другом направлении. Более того, Ягмур подозревал, что Ривелино – Темный Всадник.
Я спросил, ничего не понимая:
– Кто?
Гимеон продолжил:
– Не только Арханису поклонялись в то время. И у Легизмунда были свои почитатели, которые называли его божеством и пытались разными способами принести его власть в мир. И называли их Темными Всадниками. С ними боролись еще с тех пор, как темные твари потерпели поражение при Низмурской впадине. Гизлен был неглуп и понимал, что уничтожать самого Легизмунда бессмысленно, да и опасно – его должен был сдерживать Арханис, и без Легизмунда нарушился бы баланс добра и зла. Поэтому боролись с его приспешниками здесь, чтобы немного ослаблять его в борьбе с Арханисом.
– Так о чем это я? Да, Ягмур подозревал, что Ривелино – Темный Всадник, и его действия – не просто провозглашение более строгой религии, а попытка превратить архианство если не в веру Легизмунда, то, по крайней мере, внести что-то из взглядов Темных Всадников в ткань архианства. И, как мне кажется, это у него получилось, причем отлично. Постепенно заменялись какие-то отдельные положения религии, она постепенно трансформировалась. По отдельности каждое изменение было мизерно, но эти мизерные детали за много столетий сделали из архианства неизвестно что. И теперь религия архианства напоминает во многом верования Темных Всадников – паства боится религии до дрожи в коленках и боится пикнуть хоть слово против, потому что тогда их объявят еретиками. Заработок паствы идет по большей части на церковный налог, оседающий в казне Ордена. Впрочем, за этот месяц с лишним ты мог сам видеть, что есть архианство.
– К счастью, можно сказать одно – Ривелино преуспел в своем деле, но новую религию он смог насадить только в Граальстане. В Меровии и Паруссии новые веяния тормозились, принималось не все, и в итоге то архианство, что есть в этих двух землях, не столь сильно отличается от исходной религии, как нынешнее архианство в Граальстане. Конечно, новые и новые Иерархи, плененные идеями их потомков, старались, чтобы религия была едина во всех трех землях, чтобы везде были одинаковые законы, одинаковые постулаты, одинаковые сборы. Но максимум, чего добился Орден – сделать церковный союз с Орденами двух других стран. Этого оказалось недостаточно, чтобы привить новые веяния в религии соседним странам. Да, Граальстан из-за этого спорил с Меровией и Паруссией, но в Ландаре сидели может и сумасшедшие, но не идиоты. Они понимали, что священный поход против несогласных по вопросам религии стран полностью дискредитирует новую концепцию архианства и только настроит паству против Ордена.
Я задал вопрос:
– Мастер, как мне известно по одному из видений, Чойг-Ма’л изначально были личной верной гвардией Ягмура. Почему же они согласились стать под знамена Ривелино и последующих Иерархов?
– Не все перешли на сторону Ривелино. Большую часть Цепных, не согласившихся присягнуть новому Иерарху, попросту вырезали. Оставшиеся воины начали набирать новичков в свои ряды – и так Цепные стали личной гвардией уже нового Иерарха. Я тебе скажу даже больше. Кон-Сай, Чойг-Ма’л и Иерарх образуют своеобразный треугольник, значение которого весьма велико. Они образуют так называемую фигуру меч-магия-защита. Иерарх для охотниц или цепных – не просто Иерарх. Он то, что дает им силы жить. Пока жив Иерарх – они чувствуют его, и это дает им спокойствие. По неизвестной причине и Кон-Сай, и Чойг-Ма’л чувствует своим телом факт того, жив ли Иерарх, а точнее его магия. И в Ордене с древних времен действует правило: удел Иерарха – сражаться против магии, удел Цепного – сражаться против меча, удел охотницы – помогать и тем и другим, противостоя злой магии и сражаясь с мечом, направленным против Иерарха.
– А у Лиги Справедливости есть свой Иерарх?
– Нет, у них не Иерарх. Его называют Главный Хранитель. Именно он отвечает за сохранность всех знаний старой религии. Обычно им ставили, конечно же скрытно, одного из тех зверей, что имел достаточно большой вес в столице, чтобы он мог знать хоть что-нибудь о планах Ордена против Лиги.