Мы тронулись, и постепенно деревня осталась позади. С беспокойством я поглядывал на Пульсу, который, как обычно, пустил своего коня шагом, но тот ничего не предпринимал и даже не смотрел в нашу сторону, предпочитая смотреть вперед. Я не знаю почему, но мне в очередной раз становилось его жалко. Никогда не любил самодуров, но мне искренне было жалко тех, кто впадал в невменяемое состояние по независящим от них причинам, как это было в деревне. Когда у тебя пропадает предмет, который ты буквально за несколько минут до этого держал на видном месте… это не самое приятное, что может произойти. Только теперь кандалы вряд ли объявятся на поясе Пульсы, как ни в чем не бывало. Хорек поправил лук у себя на плече и пробормотал:
– Что-то я давно его таким разъяренным не видел…
Ласса хихикнула:
– Наш менестрель пообещал, что доведет его до нервного срыва, вот и выполняет обещание.
Рамзи перевел на меня взгляд:
– Ты серьезно, Мирпуд?
Я закатил глаза:
– Ну да, ты ее побольше слушай!
Гиена продолжила хрипловато лаять со смеху, пока хорек пытался понять прикол ситуации. Так не решив для себя ничего, Рамзи произнес вслух:
– Мирпуд, у тебя же суар, верно?
Поклявшись усвоить, что моя электрогитара здесь называется суаром, я кивнул.
– Сыграешь что-нибудь? Петь необязательно.
Я мог сыграть. По крайней мере, желание у меня было. Но было две проблемы… Во-первых, у меня не было не то что комбика – даже простого усилителя. А без него играть на электрогитаре – дело неблагодарное. Во-вторых, даже если бы я мог каким-то образом заставить ее играть с нормальным звучанием без комбика, то звук бы шел… необычный, мягко говоря, для ушей средневекового жителя. Эх, если бы у меня была акустическая гитара, а не электричка.
Я достал гитару и попробовал сыграть на ней. Я ожидал, что звук будет очень тихим, как при отсутствии усилителя. Но не тут-то было! Как будто по волшебству раздавался чистый и четкий звук акустической гитары!
В голове возникла песня группы «Аквариум» про «город золотой». Когда-то я любил играть на старой дедушкиной советской гитаре именно эту вещь.
Буквально через несколько секунд я понял, насколько легко было играть на гитаре в теле фурря: коготки на мои лапах выполняли роль медиаторов.
Под небом голубым
Есть город золотой
С прозрачными воротами
И яркою звездой.
А в городе том сад:
Все травы да цветы.
Гуляют там животные
Невиданной красы.
Одно как желтый огнегривый лев
Другое волк, исполненный очей.
С ними золотой орел небесный,
Чей так светел взор незабываемый…
Не переставая играть, я следил за реакцией остальных. Молчаливый слегка встрепенулся, когда прозвучала строчка про «огнегривого льва». Пульса незаметно замедлил шаг своего коня и поравнялся с нашей телегой. Было видно, что он внимательно слушает, но при этом продолжает следить за дорогой.
А в небе голубом
Горит одна звезда.
Она твоя, о, ангел мой,
Она твоя всегда.
Кто любит – тот любим,
Кто светел – тот и свят.
Пускай ведет звезда тебя
Дорогой в дивный сад.
Тебя там встретит огнегривый лев
И синий волк, исполненный очей.
С ними золотой орел небесный,
Чей так светел взор незабываемый…
Сыграв последние аккорды, я убрал лапы от струн. Музыка стихла. Я увидел, что все, кроме Тарика, сидят, склонив головы. Первым очнулся Рамзи:
– Это было очень красиво, Мирпуд. В очередной раз убедился, что ты отменный менестрель. И пусть даже если не ты сочиняешь эти песни.
Я скромно улыбнулся:
– Спасибо за оценку.
Ласса погладила меня по лапе:
– Ты подбираешь такие песни, что они заставляют мою шерсть становиться дыбом от удовольствия. Как тебе только это удается?
Мне оставалось только отшутиться:
– Я просто догадываюсь, что могло бы вам понравиться.
Молчаливый разразился длинной фразой. Это было настолько великим событием, что на него обратил внимание каждый:
– Желтый огнегривый лев. Мне захотелось увидеть его. Даже не знаю, почему.
Я сострил:
– Ну, только если льву подожжешь гриву, тогда получится желтый и огнегривый. По-другому никак.
Молчаливый усмехнулся:
– Проверю на досуге.
После этого он снова замолчал, как ни в чем не бывало, и больше ничего не говорил вплоть до самой столицы.
Барсук тоже промолчал и вернулся обратно, на пару метров впереди едущего обоза. С чувством выполненного долга я убрал гитару в чехол и лег на дно телеги, закрыв глаза.
Проснулся я от шума рядом. Поднявшись в телеге, я увидел, что мы выехали на широкий тракт, где при желании могли разъехаться несколько телег, едущих бок о бок. Пульса ехал впереди и давал нашей телеге дорогу среди различных караванов, торговцев и прочих зверей, передвигающихся не пешком. Зрелище это было весьма забавным, ибо Пульса носился как угорелый, расталкивая всех, кто стоял на пути нашей телеги. Многие ворчали, но отъезжали в сторону, давая нам дорогу.
Постепенно вдалеке показались стены города. Это и был Ландар, цель нашего путешествия.
Что я мог сказать? Моим глазам предстала стандартная картина: крепостная стена, тянущаяся влево и вправо, сторожевые башни через одинаковые промежутки, ров, располагавшийся под стенами, опущенный подвесной мост, на котором уже выстроилась очередь их желающих въехать.
Параллельно я осмотрел местность. К сожалению, оценить было достаточно тяжело, но, похоже, Ландар стоял мало того, что на холме, так еще и на берегу какой-то реки, то есть был одновременно и портом.
Кроме тех, кто желал въехать, из ворот изредка выходили или выезжали одиночные звери и целые караваны. Пульса, недолго думая, обогнал всю эту вереницу по импровизированной «встречке» и повел за собой телегу. Многие из «очереди» поначалу возмущались, но потом, когда видели, что едет патруль, сразу же замолкали.
Нас заметили издалека. К нам навстречу выехала пару конников в латах. Они придирчиво осмотрели телегу и остановились взглядом на мне. Левый конный фурри, пожилой опоссум, грубовато спросил, глядя на меня сверху вниз:
– А это еще кто?
Пульса замялся:
– Пленный из деревни Ларродаг, лар Масалис.
– Я вижу, что не государь император Паруссии. А какого хрена он не в кандалах, если пленный?
Барсук сжался:
– Кандалы были потеряны в деревне Маррада.
Опоссум побагровел:
– Трое суток гарнизонной тюрьмы, лар Пульса! Сектор Б! Чтобы впредь было неповадно терять казенное имущество и нарушать устав!
Барсук едва не рухнул с коня. Я тихо спросил Рамзи:
– А что такое гарнизонная тюрьма? Да еще и сектор Б?
Хорек со вздохом произнес:
– Тебя запирают на оговоренное количество дней в одиночную камеру без еды и воды.
– А сектор А?
– Обычная тюрьма.
Масалис протянул лапу:
– Ваше оружие и значок руководителя сюда. После сектора Б, если сможете передвигать лапами, вы будете разжалованы в рядовые.
Неожиданно я понял, что буду вынужден рассказать, в чем дело – Пульса не заслуживал наказания, ибо все произошло не по его вине. Вслух я произнес:
– Лар Масалис, подождите!
Барсук перестал снимать свои ножны и посмотрел на меня… с надеждой? Опоссум медленно перевел взгляд на меня:
– Я слушаю.
– Не наказывайте лара Пульсу. Он невиновен в потере кандалов.
Масалис посмотрел на барсука, а потом снова на меня:
– Да ну? Тогда объяснись.
Я вздохнул, готовясь к худшему:
– Я случайно заставил кандалы исчезнуть, пока они были приторочены к поясу лара Пульсы во время завтрака в таверне. Согласно его приказу, я был освобожден от кандалов только в деревне Моррада и должен был надеть их обратно, как только мы выезжали из нее, и не снимать вплоть до столицы. Но из-за того, что я дел их неизвестно куда, приказ не мог быть выполнен, и лар Пульса был вынужден вести меня без них, хотя он сам до сих пор был уверен, что потерял их в таверне.