Тот, кого Тарим Ассо назвал Агастосом, был жеребцом-тяжеловозом. Вот и фурри-конь мне повстречался в этом мире. Поглядев на коня, я невольно позавидовал ему. Мощная и мускулистая фигура Агастоса была вне описания. Даже Молчаливый на его фоне выглядел бы хило. Было такое ощущение, что если он захочет, то сможет запросто разорвать цепи, которые сковывали его руки. Но морда коня была очень удрученной и апатичной. Он затравленными глазами смотрел вокруг, ожидая своей участи.
Справа от Тарима Ассо раздался голос:
– Три сто!
Лев выглядел довольным:
– Прелестно! Кто больше? Три сто – раз. Три сто – два…
Еще один голос выкрикнул (в толпе трудно было понять, кто говорит):
– Три пятьсот!
– Три пятьсот – раз. Три пятьсот – два…
Лев выдержал паузу, но ответом ему была тишина. И он произнес последнюю фразу:
– Три пятьсот – три. Продано!
На помост вошел пузатый горный козел, который обошел Агастоса со всех сторон, ощупывая и осматривая его. В конце козел кивнул:
– Беру.
Из рук покупателя в лапы Тарима Ассо перекочевал кошель, туго набитый деньгами. Лев вывалил монеты на ладонь и быстро пересчитал их. Удовлетворенный увиденным, работорговец кивнул:
– Забирайте.
Козел, подталкивая Агастоса, сошел с помоста, поведя коня за собой на каком-то поводке.
Тем временем я окинул взглядом оставшихся рабов на помосте. И тут я увидел то, от чего я просто оцепенел. Позади всех стояла невысокая черная волчица в темном плаще со связанными лапами, которая с ненавистью смотрела вокруг. Ее пронзительный голубой взгляд метал молнии и излучал ненависть. При этом она что-то негромко бормотала.
Но больше всего я прислушивался к ее речи, которая была тихой, но я ее слышал. Я готов был поклясться, что она говорит на английском. Пардон, на энглише. Но позвольте, энглиш здесь считается языком Проклятых? Как же она тогда оказалась здесь, среди рабов? Я повернулся к Лассе:
– Как служительница Проклятых оказалась среди рабов?
Ласса посмотрела на помост:
– Почему ты так решил?
– Та черная волчица что-то бормочет на энглише.
Гиена уставилась на меня с неприкрытым ужасом:
– Ты еще и энглиш знаешь???
Я успокоительно поднял лапы:
– Гимеон сказал тебе, что я не связан с Проклятыми? Ты ему веришь?
Магесса сдавленно кивнула и выдавила:
– Надеюсь, ты не скажешь, что ты и энглиш создал?
Я улыбнулся:
– Нет, энглиш создал не я.
Я хотел сказать, что священный язык создан на основе энглиша, но решил не говорить этого. Вслух я произнес:
– Так все-таки, почему служительница Проклятых стоит на помосте для рабов?
Ласса внимательно посмотрела на волчицу:
– А вот это очень странно. Как я знаю, Проклятые никогда не решатся пойти так далеко из Кораланд. И уж тем более никто из них не захочет стать объектом продажи.
Я обернулся к помосту. Теперь мне не хотелось никуда уходить, пока я не узнаю что-нибудь об этой волчице. Словно услышав мои мысли, Тарим Ассо произнес:
– Следующий товар! Вейлин! Обольстительная и прелестная рабыня. Скрасит ваш досуг и будет самой покорной служанкой. Как всегда, я ручаюсь за качество. Начальная цена – десять тысяч барра!
На этот раз энтузиазма это предложение ни у кого не вызвало. Видимо, внешний вид бесноватой волчицы не сочетался с эпитетом «покорная», которым ее наградил работорговец. Восклицания Вейлин стали громче. Она говорила на смеси энглиша и священного языка. Я начал переводить про себя ее фразы. В них в основном речь шла о том, что она здесь по ошибке, что ей нужно попасть к иерархам Ордена. Все остальное занимала площадная ругань в отношении торговца и всех зевак вокруг.
Признаться, Вейлин начинала мне нравиться все больше и больше. Что-то в ней так и манило. Мои размышления прервал вопрос Лассы:
– На каком языке она говорит?
– Смесь энглиша и священного языка.
– Она знает оба? Да Орден сказал бы, что цены ей нет! Почти никто не владеет обоими языками.
Я огляделся:
– Мы можем ей как-то помочь?
Ласса закатила глаза:
– Найдешь десять тысяч барра – прошу. Иначе выхода нет. Не красть же ты ее собрался, в конце концов?
В итоге Вейлин никто не купил, и она так и осталась на помосте, продолжая говорить на помеси энглиша и священного языка, хотя в ее речи проскакивал и белибердонский язык, которым владели все вокруг. Гиена потянула меня за лапу:
– Пойдем в казармы.
Неожиданно я совершил глупость, как я посчитал впоследствии. Я крикнул Вейлин на энглише:
– Я помогу тебе!
Волчица подняла взгляд, полный надежды и сфокусировалась на мне. Тарим Ассо поначалу изучал меня взглядом, но потом вернулся к продаже другого раба. Гиена практически силой вывела меня из толпы, однако волчица продолжала смотреть на меня, пока я не исчез из виду.
Ласса прижала меня к стене дома:
– Что ты ей сказал, Мирпуд?
– Это имеет значение?
Во взгляде гиены сквозила злоба пополам с озабоченностью:
– Я слышала, что ты говорил не на зверином. Следовательно, это либо энглиш, либо священный язык. Ты не понимаешь, что ты подставляешься таким образом? Ведь никто, кроме меня и мастера Гимеона не знает, что ты владеешь священным языком! И никто кроме меня не знает, что ты еще и на энглише говоришь. А вдруг в толпе оказался кто-нибудь из тех, кто прекрасно их знает? Тогда хлопот не оберешься! Ты и так сейчас на мягких правах , по большому счету.
Я понурил голову:
– Прости, не подумал.
Ласса потянула меня за лапу:
– В казармы, к Пульсе. Там он решит, что с тобой делать этой ночью.
Я сдавленно произнес:
– Ты меня сдашь?
Ласса холодно ответила:
– Нет.
Она пошла вперед, держа меня за лапу как маленького. По ее морде я видел, что сейчас она не в настроении о чем-либо говорить. Все что мне оставалось в такой ситуации – молча идти за ней и думать, как извиниться за свое сумбурное поведение. Пару раз я хотел начать разговор, но постоянно наталкивался на ее суровый профиль и в итоге отказался от этой затеи, боясь прогневить ее еще больше.
Вот и показались ворота, через которые мы попали в Ландар. Все так же в город стремились попасть новые и новые торговцы и путешественники, правда, в меньшем количестве, чем это было днем. Ласса остановилась возле ворот и посмотрела в сторону, которая была противоположна той, откуда мы пришли:
– Масалис говорил, что нас ждут казармы тринадцать? Что же, нам недалеко идти.
Гиена повела меня по еще одной широкой улице, которая вела от въездных ворот. Судя по всему, здесь жили ремесленники, ибо на глаза попадалось очень много вывесок сапожников, кузнецов, плотников и прочего рабочего зверья. Иногда попадались надписи. Только теперь я мог увидеть, как выглядит письмо белибердонского языка. К моему удивлению, моим глазам предстала обычная кириллица, слегка видоизмененная и написанная какой-то вязью. Как я говорил ранее, мне было понятно то, что было написано на вывесках, но при этом я понимал, что с точки зрения моего сознания там был написан полный бред.
Зверей вокруг было более чем достаточно для такого времени и порой нам приходилось просто продираться сквозь толпу. Только сейчас я заметил, что Ласса внешне ничем не отличалась от обычных жителей города (я имею в виду, ничего в ней не выдавало зверя из королевского патруля).
Вскоре Ласса свернула с улицы и повела меня в сторону. Я увидел, что мы приближаемся к какому-то невысокому частоколу, который имел больше декоративный вид, чем преграждал что-либо. Возле входа в этот «забор» стоял зверь в кожаных доспехах, который осматривал всех, кто проходил мимо. Взгляд его сфокусировался на гиене:
– Стоять!
Магесса остановилась.
– Имя?
– Ласса Синистрис, четвертый патрульный отряд, магическая поддержка.
Часовой, молодой кролик, оглядел меня:
– Это кто?
– Мирпуд В’арф, ученик мастера Гимеона, по приказу гарнизонного мага пробудет здесь до утра.
Кролик достал какую-то бумагу и внимательно ее просмотрел, поглядывая на меня. Наконец он отложил ее: