– Именно. Благодаря ему я здесь после того, как едва не умер от ножа Васи Мажора. Не прочти я свиток – меня бы здесь не было.
Мой рассказ оставил спутников в молчаливом раздумии. На их мордочках читалось усилие переварить вышесказанное. В конце концов, Ласса выдала:
– Я говорила, что ты необычный зверь. Но чтобы настолько…
После ее слов следовали только редкие расспросы о каких-то отдельных моментах, но разговор после моего рассказа слабо клеился. Не знаю, испугались меня или нет, но мне не хотелось бы путешествовать в компании тех, кто будет шарахаться от каждого моего движения. Чтобы разрядить обстановку, я встал и начал собираться свой мешок:
– А куда мы вообще сейчас движемся?
Рамзи пожал плечами:
– Ты нас ведешь.
– Я-то веду вас, но как вы теперь понимаете, я смыслю в местной географии не больше, чем вы в моем мире. Ларродаг был временным решением, которое уже не подходит. Куда мы идем дальше?
Начались жаркие споры, которые были очень похожи на те, что велись в Ландаре между Лассой и Вейлин. Гиена и волчица остались при своем мнении – первая считала, что лучше идти до Пангора, а вторая утверждала, что лучше вообще покинуть пределы страны, чтобы у Ордена было меньше шансов просто так нас настигнуть. Хорек в этой ситуации занял позицию Вейлин:
– У меня нет Пангора, в который я мог бы податься. Можно было бы идти до моей деревни, но это очень далеко и нам потребуется не менее недели, а то и двух, чтобы туда дойти, и в этом нет никакого смысла. Получается, надо бежать из страны, более вариантов я не вижу.
Все взгляды устремились на меня, так как от моего слова сейчас все зависело. Но вместо ответа я задал вопрос:
– Скажите, кто из вас может выжить в лесу и быть в нем проводником?
Лучник неуверенно поднял лапу:
– Янсен учил меня искусству выживания в лесу. Поэтому я и следопыт, и охотник, и лесной проводник. Но к чему вопрос, Мирпуд?
– А вопрос вот к чему. Если вы помните, то в Ландаре я говорил, что точка зрения Вейлин более здравая, пусть я и не принял ее полностью. Сейчас я начинаю более трезво смотреть на вещи. Давайте будем честны перед собой – какие бы мы ни были беглецы, нам нужно место, где мы можем остановиться не на один день, а на большее количество времени. Мы можем сколько угодно бродить по лесам, но нам нужна еда и кров. Нам нужна уже не деревня – нам нужен город. Давайте теперь подумаем о том, подойдет ли нам Пангор. Только прошу вас, откиньте мысли о том, что Пангор – это все еще Граальстан. И вообще, давайте порассуждаем в общем – куда мы движемся в принципе? Мы не можем идти без цели!
Началось обсуждение. Первой взяла слово Ласса:
– Если про мою позицию в отношении Пангора более-менее ясно, остается вопрос, куда мы идем. Как минимум, мы уходим из страны. Да, мне грустно покидать мою родину, но другого выхода нет. Придется идти туда, где влияние Ордена не так велико – Паруссия, Меровия.
Лассе на коленки запрыгнул Эйнар. Гиена обратилась к Вейлин:
– Слушай, черношерстная, а почему бы нам в твои Кораланды не рвануть?
Ошарашенная волчица наклонила голову:
– У меня обман слуха, или ты сказала «Кораланды»?
Огневица хихикнула:
– Не пугайся, я серьезно говорю. Мне уже наплевать на все слухи о твоей родине. Если нас будут преследовать и преследовать – сунемся к тебе. Там уж нас вряд ли достанут. А пока движемся к границе. Кстати, вариант с деревней Рамзи мне кажется не таким уж плохим. В пограничные деревни вообще не особо стараются соваться, а это может быть идеальным для нас.
Я поднял лапы:
– Значит, я правильно понял, что мы идем в Кораланды?
После некоторых совещаний мы пришли к решению, что мы идем на родину Вейлин, по пути заглядывая в различные города и деревни.
Волчица достала из своей котомки карту и развернула ее:
– Сейчас мы находимся в Ларотийском лесу, где-то недалеко от реки Дорраг-Кра. Источник на карте не отмечен, поэтому мы можем предполагать только примерно, где мы есть. Здесь на карте показан Ларродаг, здесь – тракт, по которому мы пришли от столицы. Ближайший к нам город – Кенсан. Не самый крупный, по сравнению с Пангором и Ландаром. Чтобы до него дойти, проще идти вдоль Дорраг-Кра. Осталось найти реку.
Хорек огляделся:
– А как это сделать?
– Я не знаю.
В моей голове зазвучал тихий голос с шипящими нотками:
– Нае бе с’у до’йб…
Я остолбенел:
– Что?
– Нае бе с’у до’йб…
Звучит как рогнеону… Но не совсем оно. Как будто другой диалект? Диалект у моего собственного языка? Да ну, бред же. Что же имел в виду голос? Нае бе с’у доиб… Кажется… Иди направо? Я быстро перевел фразу на рогнеону. Она должна звучать немного по-другому. Здесь как будто используется не буква в качестве элемента языка, а звук. Я хотел создать язык, где звук был бы основой, но так до этого и не дошел.
В мое сознание ворвался голос Лассы:
– Мирпуд!
Я очнулся:
– А, что?
На меня смотрело три пары недоуменных глаз:
– Ты застыл и тупо смотрел куда-то вправо, не реагируя ни на кого. Что произошло?
Я усмехнулся, сунул Эйнара в суму и пошел с полянки в сторону ближайших деревьев:
– Я знаю, куда нам идти!
Голос меня не обманул – через полчаса мы дошли до реки. Опять знакомая картина: светлое небо, кремовые облака, яркое солнце, густой лес на нашем берегу, поросшие травой берега. Как будто я вернулся на месяц обратно и только-только очнулся в новом для себя мире.
Вейлин огляделась:
– Ну, теперь идти гораздо проще. Течение здесь… вправо, значит, нам надо идти вверх по течению. Тогда мы дойдем до Кенсана.
Воды Дорраг-Кра медленно плыли нам навстречу, пока мы шли в ту сторону, откуда текла река. На мгновение мне показалось, что я увидел то место, где первый раз вышел из леса, чтобы напиться из реки, но местный пейзаж был настолько однообразным, что я вполне мог ошибаться.
В полдень мы остановились на привал возле реки, закусив остатками еды, захваченной в спешке из Ларродага. К счастью, чай для нас был в изобилии – в лесу росло много трав, которые можно было заварить. Смерть от жажды нам точно не грозила. Но мы надеялись, что к вечеру мы дойдем до Кенсана или до какой-нибудь деревни, где можно пополнить припасы за относительно небольшую сумму.
На землю уже опускался вечер. Никто из нас не мог точно сказать, сколько километров мы прошли. Даже карта, которую носила с собой волчица, не могла дать точного ответа. Все что мы видели – лес, лес и еще раз лес. Казалось, он бесконечен, необъятен, бескраен, всеобъемлющ. Любые эпитеты со сходным смыслом лезли в голову, и все они подходили для описания. Когда я смотрел еще на поляне с источником в карту, я понял, что размерчик у Ларотийского леса нескромный. Но в реальности все выглядело намного более впечатляюще.
Волчица грустно посмотрела на карту, освещаемую лучами заходящего солнца:
– Знать бы, где мы находимся, только в этом однообразном лесу никакой зацепки и никакого ориентира. Что называется, иди, пока не наткнешься на кого-нибудь.
Как будто в ответ на ее жалобу, вдалеке показалась то ли хижина, то ли домик, стоящая немного в глубине леса, но, тем не менее, видная со стороны реки. Вид у домика был плачевный – покосившиеся стены, осыпающая земляная крыша, почерневшие от времени и сырости балки. Когда мы подошли ближе, то увидели, что возле входа в жилище на кресле-качалке сидела… кобра.
Я, как только мог, вытаращился на хозяйку дома – фурри-змеи в этом мире мне еще не попадались. На вид ей было явно не пятьдесят и даже не шестьдесят лет. Глаза были затянуты белым бельмом, отчего выглядели весьма устрашающе в своей слепоте. Чешуя на ней еще сохраняла остатки былого блеска, но в некоторых местах сильно потускнела, а в некоторых откровенно отсутствовала, обнажая морщинистую кожу. Ног у кобры не было, зато руки были на месте. Таким образом, кобра сидела на свернутом спиралью хвосте, конец которого свисал с кресла. На тело было натянуто что-то типа старого свитера неопределенного цвета. На мгновение кобра приоткрыла пасть, и я увидел, что из четырех зубов у нее осталось только два.