Ласса продолжала смотреть на нас умоляющим взглядом, когда вдруг Эйнар спикировал вниз, точно на голову завывшего Дисто. К сожалению, тот успел немного провести лезвием по горлу Лассы, после чего та упала, держась за рану на шее. Кровь хлестала не обильно, но времени терять было нельзя. Я крикнул Вейлин:
– Уноси Лассу вниз и зови медиков!
Волчица без лишних слов утащила окровавленную гиену, пока Дисто сбросил пискнувшего котенка в сторону. Один глаз у койота теперь отсутствовал, а второй смотрел на Рамзи с ненавистью:
– Ты захотел боя, щенок? Ты его получишь.
Рамзи без страха выскочил вперед, пытаясь достать Дисто. Слегка дезориентированный койот не был так быстр и ловок, как раньше, но все равно являл собой грозную силу. Пропустив выпад Рамзи, убийца полоснул того кинжалом по левой лапе, из которой потекла кровь. Лучник крякнул от боли, продолжая сжимать оба кинжала.
Дальше оба пытались достать друг друга, маневрируя на пространстве всего лишь несколько квадратных метров, но лишенный одного глаза Дисто и раненый Рамзи были достойными соперниками.
Во мне внезапно зародилось что-то, что не было у меня никогда. Сила заполнила все мои конечности, голос стал низким. Казалось, что кто-то другой теперь управлял мной:
– Я ПРИШЕЛ!
Дисто отвлекся от Рамзи, увидев мое преображение, и это позволило хорьку серьезно ранить койота, отчего тот упал на пол, держась за рану в боку. Лучник произнес:
– За то, что ты тронул Лассу – ты умрешь.
Он собрался нанести последний удар, когда я вскинул лапу и произнес явно не своим голосом:
– СТОЯТЬ, ОН МОЙ!
Рамзи оглянулся на меня и обомлел:
– Что с тобой, Мирпуд? У тебя глаза светятся голубым, и зрачков нет.
Я оттолкнул хорька:
– СУДЬЯ ДОЛЖЕН НАКАЗАТЬ ВИНОВНОГО.
Рамзи, похоже, понял, что происходит, и не стал противиться. Я покрепче обхватил посох, поднял с земли Эйнара и посадил его себе на плечо:
– ДА НАЧНЕТСЯ СУД ПО ПРАВИЛАМ СУДЬИ!
В дверях показалась Вейлин, которая что-то ошеломленно произнесла, но я ее не слышал. Дисто, который еще минуту назад был таким уверенным в себе, пятился назад:
– Не надо, пожалуйста…
Я схватил его за лацкан куртки и поднял вверх:
– ДИСТО! ТЫ ПРИЗНАЛСЯ В ТОМ, ЧТО ЯВЛЯЕШЬСЯ НАЕМНЫМ УБИЙЦЕЙ И СВОИМ РЕМЕСЛОМ УМЕРТВИЛ МНОЖЕСТВО НЕВИННЫХ ЗВЕРЕЙ. ПОКАЗАНИЯ ПРИЗНАНЫ ДОСТАТОЧНЫМИ ДЛЯ ВЫНЕСЕНИЯ ПРИГОВОРА. ПРИГОВОР – УМЕРТВЛЕНИЕ. ПРИГОВОР НЕ ПОДЛЕЖИТ ОБЖАЛОВАНИЮ.
Койот только смотрел на меня с непокрытым ужасом в глазах:
– Судья, только не ты!
Хриплый смех вырвался из моего горла:
– Я ПРИЗВАН НАКАЗЫВАТЬ ВИНОВНЫХ. ВОГО’РБИ БА НИРБИ – НАКАЗАНИЕ ВИНОВНЫМ. ТАКОЙ МОЙ ДЕВИЗ.
Вейлин схватила за лапу:
– Мирпуд, успокойся!
Я обратил на ее попытку не больше внимания, чем на укус комара:
– Я СУДЬЯ БЕЗ ИМЕНИ. НЕ ПЫТАЙСЯ ОСТАНОВИТЬ МЕНЯ, САМКА, ИНАЧЕ МОЕ НАКАЗАНИЕ ПОСТИГНЕТ И ТЕБЯ.
Навершие посоха засветилось красноватым светом, и я поднял шар так, что морда смирившегося со своей судьбой Дисто осветилась исходящим от навершия сиянием:
– ТВОЕ ПОСЛЕДНЕЕ ЖЕЛАНИЕ, ПРИГОВОРЕННЫЙ.
Койот смотрел перед собой взглядом смертника, не пытаясь что-либо сказать.
– МОЛЧАНИЕ – ОТКАЗ ОТ ПОСЛЕДНЕГО ЖЕЛАНИЯ. ТОГДА ПРИГОВОР ПРИВОДИТСЯ В ИСПОЛНЕНИЕ.
Пасть Дисто зашлась в беззвучном крике, и его попросту разметало на атомы, не оставив и следа на том месте, где он только что стоял. В шаре промелькнула искаженная гримасой морда койота. А потом меня накрыла самая страшная боль в моей жизни, и я потерял сознание.
Мое сознание плавало в темноте, в которой не было видно ничего. Все существование пронзала страшная боль, которая терзала меня, но от нее не было избавления. Я не мог кричать, не мог дышать – ничего. Порой я все же судорожно хватил воздух, но это приносило только временное облегчение, за которым опять следовала боль, которая опять сменялась вдохом. И так длилось до бесконечности.
Я потерял счет времени. Казалось, я провел в этой боли сотню столетий, не меньше. Я начал привыкать к ней, но она все равно была настолько сильной, какой не была никогда в моей жизни. А был ли я жив? Может, и нет. Наверное, я всегда был в этой пустоте, где не видно, не слышно ничего. Только воздух, который иногда поступает в мои легкие.
Хотя постойте… Я мыслю, значит, я существую! Я не мог бы думать мертвым! Точно, я же жил! В мозгу начали возникать имена. Рамзи… Кто это? Какое странное имя. Он хотя бы мужчина или женщина? Женщина, наверное. Ласса. Точно женщина. Гимеон… Или это фамилия? Кажется, его зовут Мастер. Да, точно, Мастер Гимеон. Имя и фамилия. Вейлин…
Последнее имя почему-то звучало иначе, чем остальные. Вейлин. Лин. Почему же оно значит для меня так много? Вейлин. Черный цвет. Почему это имя ассоциируется с черным?
Внезапно сознание прорвало. Вейлин Дестрокардо. Я люблю ее. Ради нее я вернусь даже из этого проклятого места.
В разрыв сознания начали врываться воспоминания, которые так долго мне не давались. Я вспомнил все, что мог только вспомнить. Да, я Мирпуд, серо-серебряный волк. И Рамзи, Ласса и Вейлин – мои друзья, с которыми я шел вместе.
Впервые за много лет в черноте вокруг начало появляться что-то белое. Боли внезапно стали настолько незаметными, что скоро я перестал обращать на них внимание. Я тянулся к этому белому, подозревая, что это – мое спасение. Белое приближалось, пока не превратилось в тонкую полоску, которая занимала все поле зрения слева направо. Белое в этой полосе порой расчерчивалось чем-то вроде теней, которые быстро исчезали.
Я силился увеличить эту белую полоску, но мне никак не удавалось это сделать. Все мои попытки были бесплодными, и она так и оставалась тоненькой, хотя, как мне показалось, тени в белой полосе начали мелькать медленнее, пока не остановились совсем. Я бросил все свои силы, чтобы расширить эту белую полосу. На мгновение мне это удалось, и она стала немного шире. Я успел разглядеть какую-то тень, которая закрыла полосу почти полностью на какое-то время. Казалось, что у этой тени было лицо.
Удача, пусть и мимолетная, приободрила меня, и я попробовал еще и еще. Наконец до меня начало доходить… Белая полоска – это то, что я видел сквозь прикрытые глаза. А тени – те, кто проходят рядом со мной. Стоило мне осознать этот факт, как я почувствовал свое тело, хотя мне это не принесло никакой радости. Теперь я мог только пытаться открыть глаза.
После долгих попыток я смог приоткрыть веки, которые как будто налились свинцом и были склеены «моментом» одновременно. Смутно виднелось открытое окно, за которым я мог видеть только дневное небо. Видимо, оно и давало полоску света. Слышал я не очень хорошо, но голоса вокруг меня были явно озабоченными:
– Но это же невозможно…
– Целитель же сказал, что он уже не жилец.
– Но ведь как-то он живет.
Я застонал, но не смог произнести ни слова. Руки и ноги начали отходить, и теперь я мог ими пошевелить, но вставать очень сильно не хотелось. Надо мной склонилась голова Рамзи:
– Ты живой. А мы так за тебя волновались!
Его слова жгли голову, словно кусок раскаленного железа и я поморщился от звука его голоса. Я попытался просипеть:
– Что произошло?
Говорить было невероятно тяжело, как будто в горле терли наждачкой. Лучник склонился надо мной:
– Может, ты попробуешь встать?
Я попытался пошевелить телом, но оно не хотело подниматься. Тогда во мне вскипела ярость, которая помогла преодолеть нежелание, и медленно сесть. Теперь я увидел, что мы были в той же комнате, где все произошло. Лассы не было, пятен крови на полу тоже. Посох валялся в углу, где я с ним упал. Похоже, его никто не трогал. Я схватился за гудящую голову:
– Что здесь было и сколько времени прошло?
Рамзи покачал головой:
– Ты был в отключке весь вечер, ночь, утро и день. Целитель, который помог Лассе, вообще считал тебя мертвецом, которого уже нельзя вернуть к жизни. А что здесь произошло… После того, как ты уничтожил Дисто, ты упал на пол и начал орать так, как будто с тебя заживо сдирали кожу, сжигали огнем и варили в кипятке одновременно. Я никогда не слышал такого истошного вопля. А потом ты просто отключился. Лессани, конечно же, переполошилась, сразу же прибежала, вызвала целителя для Лассы. Мне пришлось соврать ей, что Дисто убежал сквозь открытое окно, а тебя успел напоследок чем-то таким ударить, отчего ты так истошно вопил, а потом отключился.