Я посмотрел на волчицу, наклонив голову. Впервые на моей памяти она сказала свой возраст. Меня абсолютно не удивило, что она старше меня на три года. Порой у меня складывалось впечатление, что в этом мире взрослеют несколько быстрее, чем в моем. По своему уму, мудрости, рассудительности и взглядам на жизнь Лин уж точно была старше меня не на три года, а гораздо больше.
Продолжая размышлять о своих спутниках в общем, я посмотрел на Рамзи. Признаюсь честно, первое впечатление, которое он произвел на меня еще в обозе четвертого патрульного отряда, было весьма… странным. Я тогда и предположить не мог, что ему уже двадцать пять лет и у него просто огромный опыт в военном и охотничьем деле. Наверное, соседство Лассы так влияло на него. Кто не потеряется в компании той, в которую влюблен?
Я вернул взгляд в сторону Вейлин:
– Наверное, ты права. Я никогда не был ни в Ордене, ни в твоей стране, поэтому мне будет тяжело тебя понять.
Внезапно я понял, что сказал неправду. Я тоже ее понимал. Я тоже был из разряда тех, кому некуда примкнуть и негде остановиться. В моем мире я никому не нужен, кроме моей бабушки. В этом мире я никому особо не нужен. Куда мне прийти? К мастеру Гимеону? К Фархаду? К Бирну? Они сейчас там, где мне появляться нельзя. А больше у меня и нет знакомых, не считая тех, кто едет со мной.
Бабушка… Я же обещал приехать к ней через неделю… А она меня наверняка ждет. А меня все нет и нет. Хорошо, что время в двух мирах течет по-разному. Сколько прошло здесь? На третий день я попал в столицу. В ней я тоже провел минимум недели три, а то и больше. Еще примерно с неделю мы в пути. Что же, месяц выходит? Если здесь месяц, то там… шестьдесят часов или всего лишь два с половиной дня. Так значит, я зря беспокоился – прошло меньше половины недели.
Пока я ехал и думал, все вокруг поменялось. Начал клубиться сильный туман, который скрывал поле вокруг. Похоже, за разговорами мы сошли с тракта и не заметили этого. Оглядевшись, я понял, что вокруг меня никого нет. Вейлин и Рамзи с Лассой куда-то исчезли. Моими единственными попутчиками остались Зогмо’с и Эйнар, продолжавший безмятежно дрыхнуть в капюшоне. Я крикнул:
– Лин! Рамзи! Ласса! Вы где?
Голос быстро потонул в тумане, и в ответ я ничего не услышал. Подумав, я спешился с коня, и мои лапы коснулись земли. Несмотря на то, что вокруг меня должно было расстилаться бескрайнее травянистое поле, лапы чувствовали под собой каменистую почву. Зогмо’с размеренно прядал ушками, глядя на меня черными глазами.
До меня донесся глуховатый крик:
– Ласса!
Голос быстро пропал в тумане, поэтому я не смог определить, откуда он шел. Я успел понять только то, что голос принадлежал Рамзи.
Туман начал потихоньку рассеиваться… и тут, как по мановению волшебной палочки, исчез, обнажив сухую почву, щедро пересыпанную камнями, как в предгорьях. Я точно был уверен, что такой земли в радиусе видимости от дороги не было. Насколько мне хватало зрения, вокруг тоже никого не было, хотя глаза цеплялись за небольшие скалы, разбросанные в округе. Я как раз стоял возле одной из них.
Подумав, я вытащил веревку и привязал коня к скале. Зогмо’с недоуменно посмотрел на меня, но не стал протестовать, принявшись пастись на сухой земле. Я вытаращил глаза. Конь явно думал, что жевал какую-то траву, хотя в радиусе нескольких миль не росло ни кусточка, ни травинки. Неужели это странное место так влияло на его восприятие, и у него начались галлюцинации? Я присел и потрогал землю. Никакой травы я не ощущал – только камень и твердую землю. Похоже, Зогмо’с сошел с ума.
Послышался треск, исходивший из-под моих лап. Я отошел на несколько шагов в сторону, отдалившись от коня… и тут земля под моими лапами начала исчезать, отверзая бездну нереальной глубины. Я закричал и вцепился в другую скалу, находившуюся по соседству с первой, но мои лапы начали предательски соскальзывать вниз. К сожалению, скала была гладкой, и мне не за что было ухватиться. Эйнар с писком вывалился из моего капюшона и оказался на необрушенном участке, рядом с привязанным конем. В итоге я повис над пропастью, держась за край двумя лапами и нашарив правой задней лапой какой-то узкий карнизик.
Я не говорил об этом раньше, но я панически боюсь высоты. До дрожи в коленках. До ужаса. Я боялся упасть даже с трехметровой высоты при неустойчивом положении, а тут подо мной было явно около ста метров свободного падения.
Я понимал, что долго не протяну, если меня не вытащат. Задние лапы уставали стоять на узком карнизе, поэтому мне приходилось их менять. Я попытался подозвать коня:
– Зогмо’с, милый, подойди, пожалуйста, ко мне.
Конь было дернулся, но веревка не дала ему подойти, хотя меня от него отделяло всего несколько шагов. Я проклял себя за решение спешиться и привязать коня. Жаль, я бы мог ухватиться за коня и вылезти. А лапы все скользили и скользили.
Котенок стоял и смотрел на меня голубыми глазенками. Я прохрипел:
– Эйнар, сделай что-нибудь!
Понимаю, что это было сказано уже от безысходности, но мне больше ничего не оставалось. Неожиданно котенок что-то коротко мяукнул и одним прыжком достиг веревки, которая держала Зогмо’са привязанным к скале. Котенок начал царапать и кусать веревку, пытаясь перегрызть ее. Видимо, жеребец тоже понял его замысел и начал натягивать с силой веревку, пытаясь освободиться от связывавших его пут. К сожалению, связка была подобрана лично Рамзи, чтобы ее было не так просто порвать, поэтому работа шла медленно. Я чуть не взмолился:
– Быстрее, мать вашу, я сейчас упаду!
Еще пару натяжек – и конь порвал веревку, громко ржа. Эйнар что-то мяукнул и упал со скалы, потому что теперь ему не за что было держаться. Зогмо’с сделал несколько шагов по направлению ко мне, и порванная веревка оказалась возле меня. Я судорожно схватил ее левой лапой, и конь начал отходить назад, вытягивая меня. Громко пыхтя и матерясь от усердия, я все-таки вылез на твердую землю и обессилено рухнул, переводя дыхание и пытаясь унять бешено колотящееся сердце. Я был спасен…
Я не знаю, сколько я пролежал. Мне казалось, что полученный шок был таким сильным, каким еще никогда не был в моей жизни. Даже после аварии с КАМАЗом я чувствовал себя не таким опустошенным, как сейчас.
Над головой раздался голос:
– Смотрите-ка, кого я поймал!
Я вскочил на лапы, и увидел, как зверь в рельефных темных доспехах Цепных Мечей держал перед собой Вейлин, и клинок его меча касался ее горла. Я запаниковал, но выхватил посох, притороченный к седлу Зогмо’са. Лин смотрела на меня испуганно:
– Мирпуд!
Я выпустил лезвие с конца посоха:
– Отпусти ее.
К сожалению, из-за шлема я не видел, какая принадлежность была у Чойг-Ма’л, но зверь был явно не из робкого десятка:
– С чего бы этого?
Я обратился к Вейлин:
– Где все, что случилось?
Ответом мне была тишина. Цепной сказал со страшным хохотом:
– Все умерли. Осталась твоя подружка.
Лезвие меча надавило на горло, и я отчетливо увидел, как проминается кожа под сталью оружия. В глазах магессы теперь была только пустота смирившейся со своей участью. Я опустил посох:
– Что ты от нас хочешь? Отпусти ее, и я сделаю, что ты попросишь, только не причиняй ей зла.
В этот момент я понял, насколько я готов низко пасть, лишь бы Вейлин была жива. Цепной наклонил голову:
– Ты ведешь себя как последний трус, который не умеет сражаться. Терпеть не могу таких. Из-за этого она умрет.
Лезвие меча прошло по ее горлу, перерезая его слева направо. Я закричал:
– Лин!!!
К сожалению, поздно. Волчица с остекленевшим взглядом рухнула на землю, обагряя ее кровью из перерезанного горла. Чойг-Ма’л засмеялся… и исчез. После этого я потерял сознание.