– У тебя божественный голос, даже когда ты не выкладываешься по полной!
Магесса сделала изящный книксен:
– Я стараюсь, Мирпуд. Так откуда ты знаешь тесгонское наречие, да еще и такое старое?
– Я не знаю его. Не забывай, что я умею исполнять только песни моего мира, но не вашего. Так что это… «тесгонское наречие» – один из языков в моем мире.
Волчица села на край кровати и создала на кончиках пальцев маленькую электрическую сферу:
– Меня это саму удивляет порой. Может, наши миры связаны больше, чем можно предполагать? Может, не ты один путешествовал оттуда сюда?
– Ну а кто сейчас даст ответ на такой вопрос? Мы можем только гадать, но точно никогда не узнаем.
Сфера в лапах Вейлин превратилась в красивый серебристо-синий цветок, искрящийся всполохами энергии. Она задумчиво произнесла:
– Порой ответы на некоторые вопросы лежат ближе, чем ты предполагаешь. Даже если ты думаешь, что это не так… У тебя есть дневник. Думаю, там найдется нужная информация. Я не знаю, почему ты забросил его расшифровку. Поначалу ты хорошо с ним работал, но потом как-то забыл про него.
Я хлопнул себя по лбу:
– Дневник! А я даже уже не вспоминал о нем. Он как Эйнар – вспоминаешь о нем не сразу, а только через какое-то время.
Словно в подтверждение моих слов, раздалось мяуканье котенка, который выполз из-под моего одеяла, мило жмуря глазки от света. Я усмехнулся:
– Да, Эйнар, о тебе говорим.
Котенок подумал и снова замяукал, показав себе на пасть лапкой. Я взял его в ладони:
– Голодный, да?
Эйнар закивал и потерся об мою новую одежду, призывно урча. Я посмотрел на Вейлин:
– Пойду, накормлю этого маленького демона. Если придет Рамзи и скажет, когда мы выступаем – просто передай мне потом, хорошо?
Волчица закивала, а я пошел в местную таверну искать что-нибудь из еды для Эйнара.
Молчаливый находился на площади перед сценой, не показываясь на глаза, как он и обещал Рамзи. Но Расселу никто не запрещал следить за обстановкой, чем он в полной мере и пользовался. Тем более, на площади появился и сам Рамзи, что вдвойне заставляло льва быть бдительным и следить за происходящим вокруг.
Пока хорек переговаривался с Мирпудом, воришка в обличии маленького опоссума попытался незаметно вытянуть кошель с пояса лучника. И это могло у него получиться, если бы не реакция Молчаливого, молча вывернувшего кисть бедняге, сразу же сломав ее. Лев отошел в сторону, чтобы никто из трех зверей в компании не опознал его. Все что они видели – корчащегося от боли воришку, который с трудом встал и похромал со стенаниями в сторону, нянча сломанную кисть. Рассел усмехнулся и снова влился в толпу, затерявшись в ней.
Джесси уже долго ехала со своими спутниками после того загадочного поля. К ее удивлению (как и к удивлению Янки) Коул провел великолепное дежурство всю ночь, не сменяя себя никем, даже Райманом, несмотря на усталость после боя с воображаемыми существами. После этого Кон-Сай начали думать о тигре слегка более уважительно. Они уже не так подкалывали молодого бойца, как это было еще день назад.
Путь привел их к небольшой деревеньке на краю пшеничного поля с мельницей. Все звери попрятались в свои домишки, испугавшись прихода Кон-Сай и Цепных Мечей в деревню. Джесси оглядела пустынные промежутки между домами и громко крикнула:
– Или сейчас сюда выйдет старейшина, или я сама пойду его искать!
На площади показался полноватый гепард, который старался смотреть в землю, боясь глядеть в глаза Кон-Сай. Джесси вытащила кинжал, подъехала к гепарду и подняла кончиком лезвия его голову. Старейшина затрясся:
– Мы только бедные крестьяне, у нас ничего нет!
Волчица буквально сверлила его красными глазами:
– Мне плевать на вашу блохастую деревеньку. Здесь проезжали четверо путников на лошадях – два волка, хорек и гиена?
– Они были здесь.
– Куда они поехали?
Старейшина показал дрожащей лапой в сторону тракта:
– Т…туда.
Джесси обернулась к своим соратникам:
– Едем дальше.
Вскоре четверка конников исчезла за ближайшим поворотом. Гепард быстро осенил себя символом клевера:
– Упаси Арханис еще раз увидеть их глаза…
Следующие слова он прошептал, хотя никого рядом с ним не было:
– И пусть пребудет с тобой Арханис, Мирпуд. Ты слишком добрый, чтобы они тебя нашли.
Повздыхав, старейшина ушел обратно к себе в дом. Напуганные взгляды жителей Калимона провожали Лоума взглядом, но до наступления вечера никто так и не рискнул выйти из своих домов.
Котенок уже был накормлен, и я вернулся в номер. Внутри меня ждал Рамзи:
– Вы будете выступать сегодня вечером, седьмыми по счету. И сегодня же будут объявлены результаты.
– Так быстро? Но ты же говорил, что фестиваль идет несколько дней!
– А я и не соврал. Фестиваль не состоит только из одного конкурса бардов. Здесь будут соревноваться и танцоры, и поэты, да много кто. Песенная и танцевальная часть – лишь малая доля всего фестиваля.
– Хорошо ли выступать седьмыми?
– Наверное, да. Судьи еще не устали от выступлений и есть шанс удивить их и заставить себя запомнить. Вообще, запоминаются первые десять участников и последний участник, как это ни странно. По крайней мере, на фестивалях, в которых мне доводилось быть зрителем, было именно так.
– Сколько у нас осталось времени?
Лучник достал часы и посмотрел на них:
– Пару часов. Лучше пойти сейчас.
Я взял Вейлин за лапу:
– Подожди, у меня для тебя кое-что есть. Специально для выступления. Купил еще в Ландаре, но все не решался вручить.
Волчица заинтересованно подняла ушки:
– Да?
Я взял мешок и взвесил его на лапах. Я не писал об этом, но еще когда я жил в столице и у меня были ограниченные средства, я откладывал все деньги с игр в таверне Фархада, чтобы купить для Вейлин одно шикарное платье, которое увидел в портновском ряду.
Представьте себе бархатное платье небесно-голубого цвета, обшитое мелкими камушками прозрачного цвета. Пусть это были не драгоценности, но это было неважно. Тогда я понял, что такое достойна носить только волчица и никто другой. Мне пришлось целых две недели копить деньги, чтобы купить его. И теперь я вспомнил о нем. Как бы мне ни нравилось бордовое платье, купленное в Кенсане, но для концерта лучше было именно ландарское платье.
Я вытащил платье, завернутое в скромную серую ткань:
– Буду очень признателен, если на фестивале ты будешь выступать в нем.
Волчица развернулась ткань, и вниз заструился голубой бархат с мелкими блестящими точками камешков. Рамзи присвистнул, а Вейлин восхищенно произнесла:
– Оно очень красиво…
Магесса положила платье на кровать и сильно обняла меня:
– Большое тебе спасибо, Мирпуд. Я обязательно надену его прямо сейчас.
В такое ситуации мне не оставалось ничего иного, как обнять ее в ответ. Я чувствовал себя очень счастливым.
Мы с Рамзи ждали снаружи, пока Вейлин переодевалась. Хорек уважительно похлопал меня по плечу:
– Самец, ничего не скажешь. Платье само по себе очень красивое, но на ней оно будет смотреться еще лучше!
Дверь открылась:
– Мальчики, я готова.
На нас смотрела Вейлин, одетая в новое платье. Я понял, что попросту пропадаю. Сочетание голубого бархата и голубых глаз волчицы, оттененное пепельно-серыми волосами, сводило с ума своей красотой. Если в этот момент мне бы сказали, что у меня отвисла челюсть – я нисколько бы не удивился подобному сравнению. Магесса кокетливо пригладила складки:
– Ну, как я вам?
Похоже, я лепетал что-то несвязное, потому что Вейлин засмеялась:
– Вижу, впечатление я произвела.
Подумав, волчица взяла меня под локоть:
– Тогда такой статный кавалер проводит меня до сцены. Пусть все встречные самочки мне завидуют!
В глубине души я понимал, что отношение Вейлин ко мне не изменилось и после подарка, но сейчас это меня нисколько не занимало. Я гордо вел ее вперед, чувствуя себя абсолютно умиротворенным.
Наверное, мы произвели впечатление на всех, кто был на улице. Я слышал, как то и дело за нашими спинами звучали шепотки. Самцы присвистывали, глядя вслед Вейлин, самочки же обсуждали как меня, так и волчицу в равной степени.