– Джинсы.
Парочка переглянулась с недоумевающими взглядами:
– Джинсы? Что за слово?
Я махнул лапой:
– Не забивайте голову.
Ласса задумчиво посмотрела на мою куртку, которую я сложил рядом:
– А она?
– Смесь хлопка и еще одного материала, название которого вам ничего не скажет.
– Подумать только, какую красивую одежду из хлопка можно сделать.
Я усмехнулся:
– А футболка тебя не удивляет?
– Я видела такую одежду у охотников, так что не удивишь.
Я решил сменить тему:
– Не знаете, что со мной могут сделать? Я же пленник?
Рамзи снял со спины лук и начал проверять тетиву:
– Тут никто тебе не скажет. Не смотри, что ты в кандалах – это просто мера предосторожности, не более. Возможно, тебя отпустят в столице, когда решат, что ты неопасен.
Неожиданно раздался окрик Пульсы:
– Засада!
Рамзи мгновенно вскинул лук, выискивая цель среди деревьев слева по пути нашего движения. Молчаливый положил свой топор в обе лапы и спокойно покачивал его как маленького ребенка, смотря вперед. Барсук успел остановить обоз и спешиться с коня, отступая к телеге и одновременно вытаскивая из-за спины щит и меч. Гиена распласталась на соломе, поглядывая сквозь щели в борте. Козел, испуганно поглядывая по сторонам и жалобно блея, уселся за колесом телеги, сжавшись в комок.
С гиканьем из леса выбежали около пяти зверей в поношенной одежде, вооруженные самодельными топорами, мечами и прочим холодным оружием. Их поначалу поддерживал лучник, засевший в кроне дерева, но Рамзи оперативно снял стрелка, и на землю свалился заяц с торчащей из груди стрелой. Первый из нападавших попробовал напасть на Пульсу, но тот, оглушив его щитом, попросту снес разбойнику голову, которая покатилась по дороге.
Сразу же в бой вступил Молчаливый. На противников он особо не обращал внимания. Просто сделал свинг своим страшным двуручным топором – и еще одного разбойника попросту разрубило пополам.
Один из нападавших попробовал напасть на меня. У меня не было навыка боя, поэтому я поднял цепь кандалов над собой, ловя удар на нее. Дальнейшее происходило, словно по наитию. Меч разбойника приземлился на мою цепь и запутался в ней. Я, недолго думая, врезал ему между лап. Разбойник взвыл от боли и выпустил меч, который сразу же упал на дорогу с металлическим звуком. Вложив все силы в удар, я врезал ему по морде кандалами. Удар вышел знатный: с окровавленной мордой нападавший рухнул на дорогу и затих.
Ласса сделала какой-то жест и один из двух оставшихся нападающих загорелся, истошно вопя. Молчаливый ткнул наконечником топора горящего зверя, отталкивая разбойника. Оставшийся в живых нападавший, линяющий опоссум, выронил алебарду и мелко затрясся, подняв лапы вверх. Без лишних церемоний Пульса схватил его за шиворот:
– Кто вы?
Опоссум еле смог выговорить, дрожа от страха:
– Ле… ле… лесные Бра… тья.
– Много вас еще?
– Нет. Па… патрули нас раз… разбили почти полно… полностью.
Пульса молча проткнул опоссума мечом. С глазами, полными ужаса, разбойник упал на дорогу и затих. Заметив, что оглушенный мной разбойник все еще шевелится, Молчаливый ткнул навершием топора, превращая голову выжившего в месиво. От увиденного я потерял дар речи. Нет, я никогда не боялся крови и разбросанных внутренностей. Но, все равно, зрелище было не для слабонервных – увидеть столько убийств в единицу времени…
Пульса оглянулся:
– Все целы?
Рамзи и Ласса были в полном порядке, ибо они не вступали непосредственно в контактный бой. Молчаливый потер царапину на плече и без слов вернулся в телегу, предварительно вытерев лезвие топора об одежду одного из убитых. У самого Пульсы треснул щит, но сам он не получил ни царапины. Из-за телеги показалась голова возницы. Проблеяв что-то жалобное, он вернулся на свое место.
Успокоив коня, Пульса вернулся в седло. Мы сели в телегу, и обоз двинулся дальше, оставляя после себя двоих разрубленных, одного раздавленного, одного сожженного и одного проткнутого разбойника, не считая убитого Рамзи стрелка.
Почти сразу я восхищенно посмотрел на Лассу, позабыв даже о том, что кандалы еще были на моих лапах:
– Так ты волшебница!
Гиена скромно потупила глазки:
– Да что уж там, начинающая пиромантка. Магесса из меня достаточно посредственная.
Я обернулся, посмотрел на возницу и тихо спросил Рамзи:
– А кто этот козел?
Хорек махнул лапой:
– А, немой по имени Тарик, который постоянно правит нашей телегой. Я не знаю, откуда он взялся. Когда я только пришел сюда, в патрульный отряд, он уже был. Может, Пульса или Молчаливый знают о нем, но, сам понимаешь, я стесняюсь их спросить.
Отвернувшись от парочки, я сел рядом с Молчаливым, наблюдая за тем, как тот продолжает полировать свой топор. Похоже, это было у него своеобразным ритуалом, который помогал льву расслабиться. Только теперь я смог внимательно осмотреть Молчаливого.
Как и любой самец его вида, он обладал песочной шерстью и русой гривой, которая обрамляла его суровую морду. Глаза желтого цвета смотрели оценивающе, как будто он следил за интересующим его предметом. Подняв взгляд, он около секунды осматривал меня, а потом опустил взгляд обратно на лезвие. Я тоже посмотрел на топор. С виду оружие было не самым простым: металл был покрыт каким-то орнаментом в виде того, что я назвал бы при хорошем воображении арабской вязью. Навершие топора была выполнено в виде небольшой импровизированной наковальни, которая идеально подходила для того, чтобы превращать голову лежащего воина в месиво. Не прекращая натирать топор, Молчаливый впервые подал голос:
– Нравится?
От неожиданности я едва не подпрыгнул. Я никак не ожидал, что у льва такого сурового вида может быть приятный и мелодичный голос, который я могу описать только словом «бархатный». Я сдавленно кивнул, пытаясь оправиться от шока. Усмехнувшись, Молчаливый вернулся к своему занятию, больше не произнося ни слова. Наверное, стоило бы в такой ситуации спросить его имя, но что-то подсказывало мне, что ответа я не получу.
День уже приближался к вечеру. Рамзи вздохнул:
– Не успеем мы до столицы до вечера, ох, не успеем…
В голове сразу же возник логичный вопрос:
– А где же вы тогда будете ночевать?
В разговор вступила Ласса:
– Обычно мы ночуем в ближайшей деревне, которая оказывается вечером по пути следования. Крестьяне всегда нормально принимают нас и дают ночлег, потому что знают, что мы не бездельничаем, а охраняем их покой. Если погода теплая, то можем и прямо на дороге заночевать. Правда, в таком случае приходится устанавливать дежурство на ночь, но это все равно не самое худшее, что может быть.
– А что, бывает и хуже?
– Ну так зимой, когда не находишь деревни, где можно остановиться на ночь, приходится жечь большие костры и следить за тем, чтобы ночью они не погасли. Вот это самое плохое. Чуть не уследишь – и утром никто не проснется.
Я почувствовал урчание в своем животе. Пусть завтрак был очень сытным, но мы ехали уже порядочное количество времени, и я успел проголодаться.
– А поесть можно?
Рамзи хихикнул:
– Уже слышу, что ты голоден. Сейчас.
Хорек засунул лапы в солому и вытащил оттуда завернутый в ткань кусок хлеба и вяленую рыбу. Неожиданно рядом с нами оказался Пульса верхом на коне:
– Я разрешал вам кормить пленника?
Рамзи и Ласса застыли. Поняв, что мне придется понаглеть, ибо этот барсук уже давно раздражал меня, я демонстративно взял из лап Рамзи кусок хлеба, положил на него рыбу и откусил от импровизированного бутерброда, говоря с набитым ртом:
– Я не раб, а пленник, лар Пульса. Я хочу есть и имею на это полное право. Я не думаю, что вам нужно, чтобы в обозе ехал рыдающий волк, который будет размазывать слезы и сопли по морде, умоляя дать ему хоть черствую корочку, иначе он умрет с голоду и будет пугать достопочтенных воинов видом сдохшего зверя. Поверьте, я умею очень натурально ныть и действовать всем на нервы. Не советую проверять мои артистические данные. Последний, кому я демонстрировал свое нытье, сошел с ума.