Крыс сломал палку пополам и бросил ее в огонь:
– Я никогда не думал, что в Ордене сидят такие параноики. За тысячелетие с момента основания Ордена было создано тысячи и тысячи предсказаний по поводу того, что однажды может вернуться Ягмур и захватить власть. И тут им подвернулся наивный простак в моем обличии. И следующие пять лет я только и делал, что проверял ткани предсказания по поводу пришествия Ягмура.
– Я много раз спрашивал у них, почему они не могут сделать этого сами. Неужели у всемогущего Священного Ордена не найдется мало-мальски стоящего пророка, который мог бы проверить все предсказания? Но меня никто не слушал, и мне приходилось проверять и проверять, проверять и проверять. И однажды я сказал им, что выполнение основного пророчества Дарсара в ближайшее время очень вероятно. И это было сделано как раз за месяц до того, как я встретил тебя, Мирпуд. Можно сказать, что твое появление спасло меня из плена.
Я выгнул бровь:
– Как так?
– А вот так. Я говорил вначале, что в Ордене сидят знатные паникеры. Моим предсказаниям они верили, вот и задумались – когда же появится этот загадочный герой и как с ним бороться. За мной ослабили присмотр – и я перекочевал в городские казармы Ландара. Там я на полставки занимался тем, что предсказывал, в каких местах в округе Ландара находятся наиболее крупные разбойничьи банды. Но со временем я понял, что не хочу работать ни на кого. Понял, что хочу просто жить как все, чтобы над душой не стояли и не требовали ничего. Находился я в ведении Пульсы, и поэтому без его разрешения покинуть часть не мог. Парадокс – я был не армейцем, но не мог покинуть часть, так это расценивалось бы как дезертирство. Я до сих пор не знаю, как ты смог его убедить, но ты спас меня и во второй раз.
Себастьян взял в лапы кружку с чаем и шумно отхлебнул из нее, чтобы не обжечься:
– Как только мы расстались в Ландаре, я сразу же, с первым караваном, ушел из города. Я не знал, ищет ли меня Орден, но рисковать мне не хотелось, чтобы это проверять. И тогда я уже наперед знал, что вновь встречу тебя, но уже на другом конце государства.
Наступила тишина, которую нарушал только звук, с которым Себастьян потягивал чай из кружки. Потрескивали дрова, распространяя приятный жар, согревающий лапы. Я взял в лапы вторую чашку:
– А у тебя есть видения о моем будущем?
Крыс посмотрел в костер, сложив под себя голые лапы:
– Очень нечеткие. Наверное, они пока не хотят, чтобы я их озвучивал. Вижу какую-то опасность и страшную, всепоглощающую изнутри скорбь, за которой последует сжигающая все на своем пути ярость. Но что это значит – я пока не знаю.
– Опасность? Ярость? Ты точно не знаешь, что они означает?
Предсказатель покачал головой:
– Нет. Я не всегда могу управлять своим даром. Порой я вижу только размытые картины, которые не получается свести в общий рассказ, понятный каждому. В этом и состоит главное предназначение пророка – не столько видеть пророчества, сколько уметь облечь их в слова с точной и ясной формулировкой. Мало кому это дается. Не буду возвышать себя, но даже мне, одному из самых сильных предсказателей в этом государстве, порой не удается понять, какая картина будущего возникает в моей голове.
Пророк поставил кружку прямо на землю и лег, поджав лапы:
– Я спать, если вы не против. И вам советую.
Видно было, что рассказ был интересен всем, но мои спутники все-таки легли на землю, лапами к все еще горящему костру. Мне же спать абсолютно не хотелось. Вместо этого я достал дневник, открыл его на последней закладке и продолжил читать его при свете костра:
– Случилась беда у нашего отца Ягмура. После возвращения в Ландар его дочка Верисса подхватила какую-то странную заразу. Все придворные лекари оказались бессильны не то что вылечить – даже определить, какой природы было заболевание. Бедняжка слабела с каждым днем, делая своего отца все более безутешным. Шутка ли – один из сильнейших магов современности, тот, кто объединил все церкви в один кулак, не может спасти свою единственную дочь! Тогда всем казалось, что осиротеет маленький сынок Вериссы и потеряет своего единственного детыныша безутешный отец. Я и сам так думал, когда приходил проведывать Вериссу. Зараза вытягивала из нее все силы. Где была та неунывающая волчица, которую знали все? Терялось все – от нее оставались практически одни кости, обтянутые кожей со свалявшейся шерстью. Бедняжка тогда настолько ослабела, что не могла даже улыбнуться, хотя всегда славилась тем, что хорошее настроение было неотъемлемой частью ее самой.
В отчаянии Ягмур перерыл всю библиотеку, пытаясь найти хоть что-нибудь для спасения Вериссы. В поисках принимал участие и я. И в один из дней мне улыбнулась удача. В древнем фолианте примерно двухсотлетней давности я нашел упоминание о некоем Монолите Силы. Автор фолианта утверждал, что этот артефакт может излечить любую болезнь и даже приводил список того, что было вылечено с его помощью. Я понимал, что на сегодняшний день это единственный шанс помочь Вериссе. Конечно, Ягмур был не в восторге от того, что придется его применять, потому что у лечения были возможны необратимые побочные эффекты. Но что еще оставалось делать безутешному отцу?
Сам артефакт нашелся в Цитадели, как это ни странно. Оказалось, что автор книги был связан с архианской церковью, которой и передал Монолит на хранение. А уже после основания Цитадели и Ордена артефакт спокойно стоял в сокровищнице, никем не признанный.
Ягмур пригласил меня посмотреть на процесс возможного исцеления. Правда, вел он себя как-то странно – нервничал, что было на него абсолютно непохоже. Пропало его добродушное выражение морды, с которым, казалось, он никогда не расставался до болезни Вериссы. То, что называлось Монолитом, на самом деле было больше похоже на статуэтку воина с мечом, воткнутым в землю у лап.
На этих словах я бросил взгляд на сумку Вейлин на боку лошади. Описание Монолита очень напоминало ту статуэтку, которую я нашел тогда в лесу у Вейлин. Неужели она украла этот артефакт, и именно поэтому за нами гонятся охотницы и Цепные? Хоть волчица и спала, но я не хотел рыться в ее вещах, боясь разбудить Вейлин. Почему же она это сделала? Она же сама говорила, что очень хотела оказаться в Ордене послушницей. Неужели она врала? Вдобавок ко всему, в голове всплыла забытая фраза Эдны, что двое из нашей компании врали по поводу причин ухода из Ландара. Если так, то в чем солгала Вейлин?
По неизвестной причине Ягмур отгородил меня барьером, произнеся такие слова:
– Думаю, сила этого Монолита может повредить тебе, поэтому лучше быть защищенным.
Каждое движение Иерарха было резким, но отточенным. Было видно, что дай ему волю – и всемогущий Иерарх расплачется.
Вот на столике возле угасающей Вериссы был поставлен Монолит, и отец Ягмур начал делать странные пассы лапами. Появилась загадочная красная дымка, потекшая из Монолита. Она обволокла голову Вериссы и потом начала распространяться по всему телу.
Происходили заметные изменения – худоба пропадала, заменяясь прежними округлыми формами, да и в общем внешний вид возвращался в исходное состояние до болезни. Но что-то меня пугало в облике Вериссы. Что-то, что я не мог описать словами, но чувствовал, как будто какая-то сущность оказалась внутри Вериссы, искажая ее природу.
Наконец, красное сияние исчезло, переместившись обратно в артефакт. Верисса поднялась на кровати, открыла глаза – и я отшатнулся. У нее были красные глаза, как будто прежний голубой цвет покрасили в немыслимый оттенок рубинового вина… или крови. Мало этого, по всему ее телу появились маленькие пятна, как будто ее шерсти в некоторых местах коснулись кистью с красной краской. Я успел заметить только красное пятнышко между грудью и шеей и красные ободки на бицепсах. Ягмур пытался что-то произнести, но из его пасти вырывались только нечленораздельные звуки, хотя было видно, что к нему возвращается радостное настроение в связи с чудесным исцелением дочери. Казалось, Вериссу это нисколько не заботило. Она встала с кровати, прошла мимо меня за барьером и встала возле окна, глядя наружу. Теперь я увидел, что и кончик хвоста у нее был с красным пятном.