И тут же пожалел о столь неловком ответе. Уж лучше бы придумал какую-нибудь встречу в другом квартале.
— Вовсе нет, вовсе нет! — продолжал настаивать доктор. — Еду к больному в трехстах метрах от мадам Гарзу. Пойдемте.
Пришлось подчиниться. «Месье!» — позвала уходившего Ноэля секретарша, но он прикинулся глухим. Если б он вернулся назад, то доктор сразу бы понял, что он усомнился в его словах и ищет подтверждение тому, что его теща находилась в клинике в прошлую пятницу.
В машине доктор Берг любезно осведомился о его картинах, о планах на будущее. Скоро ли собирается выставляться? А как поживает мадам Мартэн? По-прежнему очаровательна?
Ноэль пытался отвечать подходяще, соблюдать приличия, но думал лишь об одном… Предположим, что доктор сказал ему правду. Разве тогда он не был бы куда больше удивлен, когда застал Ноэля в канцелярии? Все-таки очень странно, что он покинул свой кабинет вслед за посетителем. Если он остерегается его и решил помешать ему что-либо разузнать, лучше бы поступить не мог.
— Передайте мое почтение мадам Мартэн.
— Не премину… До свиданья, доктор, и спасибо!
Ноэль ускорил шаг, его смятение было таким, что он чувствовал неотложную потребность подвести итог, прежде чем оказаться в присутствии Бэль.
Он, конечно же, мог бы вернуться назад и снова поговорить с секретаршей. Но даже и не подумал об этом. Если Берг действительно согласился лгать по просьбе Бэль, то секретарша наверняка уже получила на его счет соответствующие указания.
Ноэль представил себе, как доктор звонит из автомата и просит своих служащих скрыть правду. Это вызвало у него беглую улыбку. Теперь, когда его возбуждение стихло и он освободился от удручающей обстановки клиники, все представлялось в ином свете. Бэль не могла предугадать, что он пойдет к доктору. А тот, даже если бы хотел снискать расположение «очаровательной мадам Мартэн», все-таки, наверное, не пошел бы на ложь, затрагивающую его профессиональную честь. Да и секретарша не окликнула бы Ноэля, когда он выходил из канцелярии, если бы не отыскала в этот момент запрошенные сведения.
Ноэль уселся на скамейку. Новое убеждение, к которому он только что пришел, должно было бы привести его в отчаяние. Но вместо этого он испытал смутное облегчение, потому что теперь снова мог думать о Бэль, как о той, прежней, говорившей: «Если я когда-нибудь тебя разлюблю, то непременно скажу, если сам не догадаешься…».
На ум пришло последнее возражение. Он прекрасно вспомнил, что Бэль сказала комиссару, что провела вечер 4-го у ложа матери, без какого-либо иного уточнения. Доктор действительно мог пойти на попустительство, чтобы спасти репутацию хорошенькой клиентки благой ложью, но, когда его станет допрашивать полиция, заговорит совсем по-другому… Он отогнал это подозрение, как и все другие, отнеся его на счет своего ужасного воображения, становившегося то верным его союзником, то самым плохим советником.
Молодая, нежно обнявшаяся парочка, уже довольно давно слонявшаяся поблизости, направилась к «его» скамейке. Он встал и, руки в карманы, согбенный под грузом мыслей, поплелся в направлении улицы Май.
Дом благоухал запахом варенья, что окончательно рассеяло его последние сомнения.
Ведь невозможно себе представить, чтобы Бэль спокойно склонялась над медными тазами, если убили ее любовника…
Глава 11
— Купил тебе американских сигарет, — застенчиво сказал Ноэль Бэль в поезде, неспешно уносившем их в столицу.
Бэль хлопнула ресницами в знак благодарности и протянула руку. Убирая свою, Ноэль умышленно коснулся ее колена, и, как всегда, крепкая его округлость возбудила его.
Бэль открыла ногтем протянутую ей пачку и вытащила сигарету.
— Рад, что твоя мать спасена, — снова вполголоса заговорил Ноэль. И, почти невольно, добавил: — Я ходил к доктору Бергу. Он меня совсем успокоил.
Бэль прикурила от зажигалки.
— Ах! — сказала она.
И окуталась клубом дыма:
— Так ты встречался с Бергом?
Ни малейшей тревоги в голосе. Лишь капелька удивленного интереса.
— Когда же?
— Сегодня после обеда. Почувствовал, что ты встревожена, и… подумал, что от меня-то он правду не скроет.
— И что он тебе сказал?
— Ничего особенного. Что твоя мать до ста лет доживет и попросил передать его почтение «очаровательной мадам Мартэн».
— Всегда подозревала, что он питает ко мне некоторое влечение, — сказала Бэль.
— Как, он тоже?..
Бэль широко раскрыла глаза:
— Тоже? Что ты хочешь этим сказать?